Корсар

В такие вечера опьяненный своей победой «Горностай» спешно выбирался в открытое море, где нечего было больше опасаться, и затем, в случае хорошей погоды, что почти всегда бывает в этих краях, вверялся океану, убрав все паруса, подняв на мачты тридцать огней из страха перед абордажем и принайтовив румпель, чтобы ни одному матросу не надо было беспокоиться насчет курса, вахты и маневрирования. И если какие-нибудь суда, проходя неподалеку, замечали вдруг этот вынырнувший из ночной тьмы или тумана странный и поразительный корабль, весь освещенный, с которого неслись бесчисленные крики, песни, смех и богохульства, — весь галдеж ста двадцати пьяных пиратов, продолжавших пить, играть и вопить до зари, — то перепуганные эти суда поспешно поворачивали и спускались до полного бакштага, чтобы бежать скорей, вообразив, что увидели призрачный корабль Летучего Голландца и его проклятую команду, которую даже ад, как известно, отказался принять…

V

В лето господне 1683-е, к концу весны, случилось, что капитаны-флибустьеры, Граммон, Ван Хорн и Лоран, задумали напасть на город Веракрус, что в переводе значит «истинный крест». Расположенный у Мексиканского залива, он был столицей королевства Новой Испании, — будучи построенным целиком из прекрасных тесаных камней, со множеством дворцов, особняков, садов, а также со множеством подвалов, и складов, и различных пакгаузов, в которых богатые испанцы бережно хранят свои сокровища. Бесспорно, взятие такого города могло сторицей возместить Флибусте неудавшееся прошлогоднее предприятие, направленное против Пуэрто-Бельо, когда панамский флот рассеял авантюристов, собравшихся ради этого похода у островка Старого Провидения, — неудача, за которую, впрочем, Тома-Ягненок отомстил уже, как известно, разгромив арьергард этого же флота.

И на этот раз на острове Вака был подписан договор, согласно которому губернатор Кюсси, как и прежде, старался отбить у Флибусты охоту к грандиозным экспедициям… Мало того, сделавшись снова весьма придирчивым за последние месяцы, он опять, как и прежде, начал упорно отказывать в выдаче всяких указных грамот и каперских свидетельств и даже из страха, что их дурно используют, простых разрешений на охоту и рыбную ловлю, облегчавших флибустьерам приобретение ими пороха, свинца и всяких боевых припасов. К тому же дело было серьезное: четыре тысячи старых солдат стояли гарнизоном в Веракрусе, а пятнадцать тысяч пехоты и кавалерии, расквартированных в окрестностях, могли, в случае надобности, явиться на помощь, потратив на это не больше полусуток. Капитан Граммон, главнокомандующий экспедиции, пожелал поэтому заручиться содействием всех доблестных людей, какие только и могли к нему примкнуть, и, несмотря на такой большой приток народа, требовать от каждого строжайшей тайны.

Начальники-флибустьеры, держа военный совет перед тем, как сняться с якоря, были поэтому крайне удивлены весьма неожиданным появлением господина де Кюсси Тарена, собственной персоной, который, Бог его знает каким образом пронюхав все, совершенно неожиданно покинул свою резиденцию на Тортуге и отправился еще раз сказать капитанам Флибусты, до какой степени он не одобряет этого нового воинственного проекта и какова на этот счет королевская воля, с каждым днем все более решительная и гневная.

По обыкновению учтивые и почтительные капитаны выслушали его. Они были здесь в полном сборе, а именно: помимо трио — Граммона, Ван Хорна и Лорана де Граафа, — Тома Ягненок, Краснобородый, уроженец Дьеппа, гугенот с Олерона и даже Мэри Рэкэм, одетая, как всегда, в мужской костюм. Из всех доблестных корсаров, которых когда-либо знавал Тома, один лишь венецианец Лоредан не откликнулся на призыв. Впрочем, больше года его уже нигде не было видно. И никто не знал, и Мэри Рэкэм не больше всех остальных, что случилось с этим странным человеком, одним из самых таинственных, каких знавала Флибуста.

Между тем господин де Кюсси Тарен говорил с большой силой и красноречием. Напомнив сначала все услуги, которые он в течение стольких лет оказывал Братьям Побережья, и то, как он изощрялся для того, чтобы подольше отсрочить исполнение приказаний, идущих из Парижа и Версаля, он объявил, что далее невозможно вести дело таким образом и что король, твердо решив пресечь непослушание и заставить повсюду уважать мир, подписанный им с кузеном своим королем Испании, только что принял грозное решение послать в Вест-Индию несколько своих фрегатов, которым надлежит действовать силой, если уговоры окажутся бесполезны.

Услышав это, капитаны переглянулись. Они медлили с ответом, не решаясь на открытое возмущение, но и не желая отступаться от своих намерений. Наконец, командующий Граммон как будто нашел лазейку: