Корсар (СИ)

И правда, чего это я? Согласно киваю, а Ира хлопает в ладоши и улыбается. Дурашка.

Петя поднимается на ноги, кидает купюру на столик и, обняв Иру за талию, направляется к выходу. А я кладу сверху свои деньги, не нужно не пойми кому платить за меня.

Иду следом за влюблёнными, мечтая о том, что очень скоро увижу Роджера, и все волнения и страхи останутся позади.

Пару минут приходится подождать прибытия волшебной кареты, и всё это время Ира с Петей целуются, забыв обо всём на свете. Это мило, но мне всё равно неловко находиться рядом.

— Прошу, дамы, — говорит Петя, когда подходим к заляпанному грязью внедорожнику, припарковавшемуся у обочины, напротив входа в кафе. — Домчим с ветерком.

За рулём сидит мужчина хорошо за пятьдесят, с тёмными зачёсанными назад волосами и такими же чёрными глазами, как у сына. Обмениваются рукопожатиями, о чём-то тихо переговариваются, и Петя всё-таки представляет нас отцу, обвесив с головы до ног цветистыми, но весьма банальными комплиментами.

— Пётр Олегович, — представляется старший из мужчин и, повернувшись к нам корпусом, улыбается. — Очень приятно, милые дамы. — Когда Петя объясняет отцу, что меня нужно подвезти, тот, хмыкнув, интересуется: — Далеко ехать?

— Довольно-таки, на окраину.

Называю адрес, который запомнила ещё с первого посещения “Петель и Узлов”, а Пётр Олеговович бросает на меня странный взгляд через зеркало заднего вида. Наверное, как тот таксист, удивляется, что я там забыла. Ну и ладно, я вообще не заставляла себя никуда возить.

Выкручивает рычажок магнитолы, и в салоне автомобиля плывут тягучие звуки незнакомой мелодии. Откидываюсь на спинку сидения, усаживаюсь поудобнее и рассматриваю пролетающий мимо город, думая о своём. Разговаривать совсем не хочется, да и перекрикивать музыку нет никакого желания. Хочется скорее добраться до треков, где меня ждёт Роджер, а всё остальное не очень-то и важно. Мало ли, что мне там померещилось.

Когда проезжаем мимо торгового центра, Ира хихикает и, попросив остановиться, выбегает из машины, а Петя, чертыхнувшись, следует за ней, громко хлопнув дверью. Мне совсем не нравится, что приходится остаться с посторонним мужчиной наедине, но не бежать же следом.

Пётр Олегович выключает музыку, и салон наполняется вибрирующей от напряжения тишиной.

— Давно дружите? — задаёт вопрос, не поворачиваясь, но наблюдая за мной в зеркало.

— С вашим сыном? Полчаса назад познакомились.

Он тихо смеётся и достаёт из бардачка сигареты.

— Забавная ты... Очень напоминаешь мне одну женщину... Из прошлого. Тоже рыжую.

Сомнительный комплимент, но я молчу, не зная, как на это реагировать.

Снова отворачиваюсь к окну, а Пётр Олегович щёлкает зажигалкой, и вишнёвый аромат плывёт в салоне. Такой сладкий и приторный, что задерживаю дыхание, борясь с тошнотой. Мерзость.

— Чем занимаешься? Учишься?

— Работаю.

— Похвально. — Одобрительно кивает и после паузы продолжает: — Молодёжь нынче не приучена к труду, всё норовят на папкиных шеях кататься.

Пожимаю плечами, потому что нечего на это ответить. Все ведь разные, о чём рассуждать?

— И всё-таки, прости за нескромность, зачем ты туда едешь?

Вот, так и знала, что спросит.

— Меня там ждут.

— Парень, что ли? — Когда киваю, качает головой и, сделав глубокую затяжку, спрашивает: — Ох, Евочка, зачем тебе этот любитель адреналина? Там же только такие и околачиваются. Бестолковые.

Его тон почти отеческий, но мне это не нравится. Лучше просто молчать и слушать музыку, чем вести такие бесплодные беседы.

— Там разные, как вы выразились, околачиваются. И, наверное, не это всё-таки не ваше дело.

Он наконец замолкает, снова тянется к бардачку и что-то оттуда достаёт. Потом резко поворачивается в мою сторону, а я вжимаюсь спиной в сиденье, потому что взгляд Пети ни в какое сравнение не идёт с отцовским. Вмиг становится душно и… страшно. Берусь за ручку двери, готовая в любой момент дать дёру и мчать до треков, не оглядываясь.

Что ж я за истеричка такая? Нервы совсем ни к чёрту.

— Может быть, забьёшь на своего жениха и поедешь со мной кататься? — разрушает неуместными словами тишину, а я от неожиданности замираю. — Обещаю, этот вечер ещё долго будешь вспоминать.

От понимания, что именно он мне предлагает, на что намекает становится противно.

— Нет уж, спасибо, меня на самом деле ждут. Да и есть, кому развлечь.

Стараюсь, чтобы мой голос звучал твёрдо, а Пётр Олегович тихо смеётся. Замечаю бегущих в обратном направлении, счастливую Иру и улыбающегося Петю, и выдыхаю. Не будет же он при них ерунду городить?

— Ева, — резко протягивает руку и что-то всовывает в мою ладонь, — позвони мне, как решишь отдохнуть. Не пожалеешь, обещаю.

— С ума, что ли, сошли? — задаю самый тупой вопрос из возможных, инстинктивно сжимая кулак, в котором так и остаётся кусок врученного мне картона. Ладони мгновенно становятся влажными, а я скриплю зубами от злости на саму себя.

Я так ошарашена его действиями, что даже слов нормальных найти не могу. Дикость какая-то.