Корсары Мейна

Его шпагу грабители не заметили; вечерело, а она стояла в углу, по правую руку от юноши. К сожалению, шпага была в ножнах, а в дилижансе не развернешься, но это не смутило юного бретёра. Он схватил свое оружие и сильным тычком резко ударил главаря в ямку под кадыком. Тот захрипел, схватился за горло и опрокинулся назад, на Шарло, который от неожиданности выстрелил. К счастью, пуля ушла вверх, и, пока разбойники пытались прийти в себя, Мишель выскочил из дилижанса и обнажил шпагу.

Все дальнейшее случилось молниеносно – два удара и два трупа. Ошеломленные непредвиденным отпором разбойники даже не подумали защищаться. Но Мишель заметил третьего их товарища, прилично одетого и вполне приятного с виду. Он стоял возле лошадей и мирно беседовал с кучером; оба улыбались. Было заметно, что они давно знают друг друга. Увидев, как предполагаемая жертва расправилась с его друзьями, разбойник свирепо оскалился, выхватил шпагу и бросился к юноше. Похоже, он имел какое-то отношение к дворянскому сословию. «Значит, я ошибся, – мелькнула мысль в голове Мишеля, – наверное, вожаком шайки был именно этот господин».

Сшибка произошла знатная. Третий разбойник владел оружием отменно и поначалу оттеснил Мишеля к дилижансу, лишив его маневра. Но он конечно же понятия не имел, что в наставниках юного дворянина ходил один из лучших бретёров Франции. Отбив первые атаки, Мишель хладнокровно, словно на тренировке, сначала применил правый кварт, затем левый, притом проделал это настолько быстро, что разбойник растерялся, а Мишель произвел блистательный фланконд – удар в бок, под руку противника, не выворачивая кисть, чтобы замаскировать свое намерение.

Разбойник пошатнулся и упал на правое колено; несмотря на то, что по-прежнему держал шпагу в руках, он был беспомощным. Его оставалось только добить, но Мишель благородно сказал:

– Сдавайтесь, сударь! Игра сделана.

– Лучше смерть от клинка, чем виселица! – крикнул разбойник и попытался встать.

Но у него не получилось, и он медленно завалился на пыльную дорогу. Кучер, наблюдавший эту картину, вынул тесак из ножен и начал осторожно подбираться к Мишелю сзади.

– И не думай! – резко сказал юноша, не поворачивая головы. – Уж тебя-то, пес, я не пощажу! Уноси ноги, пока я добрый!

Кучер прыгнул в заросли и был таков. Он понимал, что с тесаком против шпаги ему не выстоять. Тем более что он имел возможность убедиться, с каким великолепным мастером пришлось столкнуться разбойникам, его друзьям. Наверное, кучер служил в шайке наводчиком и в Жизоре, ночью, сообщил вожаку, что клерки везут много денег.

Пассажиры высыпали из дилижанса и принялись горячо благодарить Мишеля. Еще бы! Ведь кроме саквояжа клерков деньги имелись и у аббата, и у молодоженов, и, похоже, немалые, а на девушке сверкали драгоценные каменья. Зачем она надела их в дорогу, подивился про себя Мишель. Кто их поймет, этих женщин…

– Надо отдать его в руки правосудия! – указав на раненого разбойника, сказал аббат, когда страсти немного поутихли.

– Уж лучше добить… – злобно буркнул толстенький нормандец-охранник.

И он, и форейтор присоединились к пассажирам, едва с разбойниками было покончено. Видимо, они наблюдали за происходящим из кустов. Почему охранник и форейтор не убежали подальше, в общем, понятно: где еще найдешь хорошо оплачиваемую работу в смутное время? А то, что пассажиров на дорогах постоянно грабят, так это претензии не к ним, а к королевской страже.

– Святой отец, вы хотите держать раненого на своих коленях, пока мы доберемся до ближайшего поста? – любезно спросил Мишель.

– Нет! С какой стати?

– Я тоже не испытываю такого желания. Ну и каким образом мы его повезем? Привяжем сзади, как багаж? Он умрет по дороге.

– Говорю вам, его нужно добить! – упрямо твердил нормандец.

С этими словами он взял свой мушкет за ствол, чтобы прикладом размозжить раненому голову. Девушка, которая давно пришла в себя, охнула и уткнулась лицом в грудь мужу, а Мишель резко сказал:

– Остыньте, мсье! Или вы хотите стать убийцей дворянина?

Нормандец опустил мушкет и с испугом вытаращился на Мишеля. Он знал, что во Франции простолюдин, вольно или невольно поднявший руку на дворянина, может сразу считать себя покойником. Конечно, если это не произошло в бою. Но сейчас не тот случай. Дворянина мог судить только королевский суд.

– Как… откуда… почему дворянин?! – наконец прокаркал он, глядя с недоверием на Мишеля.

– А мы сейчас спросим, – ответил юноша. – Мсье, вы дворянин?

– Да… – глухо ответил разбойник и постарался сесть, потому что лежачая поза не придавала благородства его ответу.

– Вот видите, – торжествующе сказал Мишель.

– Так что же нам делать?! – наконец взял слово и молодой муж.

Лишь он один смотрел на Мишеля с плохо скрытой неприязнью. Ведь именно ему положено было оказаться на месте этого юнца и совершить подвиг на глазах своей возлюбленной женушки. Но его опередили. Подло опередили! Украли такую великолепную возможность отличиться! Это неправильно, это… это не по-джентльменски!