Корсары Мейна

Тимко и Микита переглянулись и, не сговариваясь, перепрыгнули через невысокий тын. Черная ярость застила глаза, но двух жолнеров они увидели так ясно, словно они были нарисованы на белом листе бумаги. Один снимал штаны, а второй, уложив девушку на землю и содрав с нее сорочку, крепко держал бедняжку, чтобы она не сопротивлялась. Неподалеку от них пыталась подняться женщина преклонных лет; похоже, ей здорово досталось, потому как она мало что соображала, лишь со стонами мотала головой, чтобы прийти в себя.

Жолнеры настолько увлеклись предстоящим насилием, что заметили вооруженных бурсаков, когда те оказались совсем рядом. Карабела Тимка пропела свою зловещую песню, и голова того, кто держал девушку, покатилась по двору как созревшая тыква. Второй хотел схватиться за оружие, да помешали снятые портки; Микита с лихой усмешкой на жестко очерченных губах не спеша приблизился – наверное, чтобы насладиться ужасом, который ощутил насильник перед ликом неминуемой гибели, – и его боевой топор на длинной рукояти вошел в тело жолнера по самый обух.

Юная, хорошо сложенная девушка поднялась и предстала перед несколько опешившими бурсаками во всей своей прекрасной наготе. Она пока не понимала, что случилось, и Тимко, которому на ее месте вдруг привиделась Ядвига, мигом снял свой кунтуш и накинул ей на плечи.

– Ты это… оденься, – сказал он, смущенно опуская глаза.

Только после его слов до девушки дошел весь смысл происходящего. Она залилась слезами и сказала прерывающимся голосом:

– Мне вас послал Господь… Спасибо, добрые люди…

Она низко поклонилась и убежала в хату, чтобы привести себя в порядок. Тем временем Микита помог подняться на ноги и старухе. Бабка уже пришла в себя.

– Благодарю вас, сынки, – сказала она, вытирая слезы уголком платка. – Велика Божья милость, коль он прислал помощь бедным женщинам. А вам будет награда. Ждет вас долгая жизнь и удача. Это я вам говорю, старая Мавра…

При этом она остро посмотрела на Тимка, а когда перевела взгляд на Микиту, то почему-то сразу опустила голову, будто смутилась.

Спудеи несколько опешили и переглянулись – кто ж не знает на Подоле старую Мавру! Самая сильная киевская ведьма, которую побаивался даже митрополит Сильвестр Коссов, Мавра занималась в основном лечением больных и увечных, но, когда люди сильно настаивали, могла и погадать – за большие деньги. И почти все ее предсказания, как ни удивительно, сбывались.

– А помогите мне, сынки, убрать эту падаль, – деловито сказала старуха. – Тащите их в выгребную яму.

Бурсаки повиновались: Тимко с невольным страхом – как не испугаться ведьмы, да еще такой? – а Микита с каким-то странным выражением на лице. Когда дело было сделано, Мавра молвила:

– Яму землей мы сами засыплем. А вы, сынки, поди, голодные? Никак, бурсаки? Так я вас покормлю.

– Да, бурсаки, – ответил Микита. – Но нам, пани матка, рассиживаться за столом недосуг. Мы торопимся…

Тут он глянул на Тимка, понимая, что творится у того в душе. Мавра пригляделась к нему и вдруг стала очень серьезной, даже мрачной.

– Эге… – тихо сказала она словно сама себе. – Да ты, хлопец, оказывается, птица вон какого полета… А я-то думаю, что мне так неспокойно?

Немного помолчав, она неопределенно пожала плечами, будто чему-то удивившись, и продолжила:

– Ну что же, если торопитесь, значит, так и должно быть. Но все же на дорожку я вам дам немного харчей. Пригодятся, уж поверьте. Обождите…

Она ненадолго скрылась в хате, а когда появилась, держала в руках торбу с округлыми боками и Тимков кунтуш. Позади Мавры стояла девушка и робко смотрела на бурсаков такими ясными восхищенными глазами, что им даже стало неловко.

– С Богом, – сказала Мавра, вручая торбу Миките. – Только мой вам совет: сегодня же уходите из города, иначе будет вам худо.

– А вы как? – отважился спросить Тимко.

– О нас не беспокойтесь, – уверенно ответила Мавра. – Это моя вина, что нас застали врасплох. Больше такое не повторится.

Бурсаки продолжили свой путь. Микита вдруг стал на удивление молчаливым, и Тимко посматривал на него с изумлением. Наконец Дегтярь сказал, будто отвечая своим мыслям:

– Гарная дивчина…

Тимко лишь улыбнулся в ответ; теперь он все понял: Миките понравилась девушка, которую они выручили из беды. А она и впрямь красивая… но не краше Ядвиги!

«Ну что за проклятое невезение!» – в отчаянии думал Тимко, глядя на лошадей у коновязи возле усадьбы Тыш-Быковских. Калитка во двор была открыта, доносились рассерженные голоса. Один из них Тимко хорошо знал – это говорил сам хозяин. А другой голос, более резкий и неприятный, принадлежал польскому шляхтичу, причем важной птице, потому как Тыш-Быковский обращался к нему «пан офицер».