Корсары Мейна

– М-да… В ваших словах есть резон. А что вы скажете о двух галеонах, фрегате и о добром десятке малых шлюпов[49] и барок, которые болтаются в гавани? По суше сюда добраться можно теми же дорогами, по которым ехали мы, но это долго. Вы просто не успеете – если, конечно, ваши буканьеры еще не жарятся в аду; ведь праздник через две с лишним недели. А сунуться под пушки галеонов и форта с вашими двумя посудинами может только сумасшедший.

– Именно так, сеньор Альварес… – пробормотал Тимко. – Его вы как раз и видите перед собой.

У него давно созрел план, как вызволить Гуго Бланшара и других буканьеров. Дело оставалось за малым: узнать, живы ли они, то есть стоит ли игра свеч, и если да, то куда их упрятали. И главное – добиться согласия марониров на совместный рейд в залив Гонав со стороны Наветренного пролива. Без них будет трудно выполнить задуманное. Поэтому им нужно предложить некий куш, от которого они точно не откажутся.

А насчет «добраться по суше» Хорхе Альварес погорячился. Они и так избегали главного пути вдоль берега реки Артибонит, передвигались в основном по дорогам, где колонисты ездили лишь под усиленной охраной солдат. И все равно фуру несколько раз останавливали отряды испанцев с собаками, рыскавшие по сельве в поисках индейцев-караибов и охранявшие плантаторов. Поэтому дойти до залива Гонав большому числу флибустьеров, чтобы их никто не заметил, не удастся. Это означало не просто срыв плана спасения Гуго Бланшара, но и гибель всей группы – испанцы хорошо знали местность и конечно же устроили бы им засаду…

Фура наконец выехала на тракт и влилась в поток таких же повозок, нагруженных дарами природы. Разнообразные транспортные средства с авокадо, апельсинами, манго, бананами, фигами, индиго, плодами кажу, испанскими дынями, папайей, ананасами, связками табака казались бусинами ожерелья, нанизанными на оранжевую нить дороги. Особенно много повозок было с корнями маниоки и плодами батата.

Плантаторы, те, кто побогаче, ехали почти в таких же удобных и больших экипажах, как в Европе, но сработанных грубо, топорно. Их мало интересовал базар. Они хотели посмотреть на казнь буканьеров – изрядно возбуждающее действо, заменявшее им театр, – и намеревались прикупить на невольничьем рынке рабов.

Базар являл собой живописнейшее зрелище. Шумное сборище торговцев и покупателей создавало такой гвалт, что Тимко услышал его, едва фура подъехала к окраине поселения.

Рыночная площадь с небольшой католической церковью находилась на берегу, чтобы рыбакам было удобнее разгружать лодки. На тростниковых матах, а иногда и просто на земле лежали кучами разнообразная рыба, черепахи, тушки ламантинов, лангусты, вяленое мясо, домашняя птица, овощи, фрукты… Особым спросом пользовались бычьи шкуры, которые хорошо продавались в Европе. Рядом с продуктовыми рядами стояли лавки с серебряной и даже золотой посудой, которую особенно охотно покупали те, кто разбогател и уезжал в Испанию навсегда или на время; инкрустированная перламутром мебель из ценных пород деревьев, растущих в лесах Вест-Индии, лотки с парчой и шелками, с готовой одеждой на любой вкус и кошелек. Чуть поодаль торговали парусиной, канатами, якорями для лодок и небольших судов и прочими изделиями, предназначенными для корабельной оснастки.

На площади толпились колонисты в широкополых шляпах, почти голые черные рабы, матросы, солдаты, надменные, пышно разодетые идальго, не утратившие форс даже на этой варварской окраине испанских владений, богатые плантаторы и их жены, а также свободные женщины, не обремененные условностями цивилизованного мира.

Вопреки распространенному мнению об испанской красавице как о жгучей брюнетке цыганской наружности, женский идеал в понимании колонистов представлял собой белокожую блондинку с длинными русыми волосами, со светлыми, предпочтительно зеленого оттенка глазами, хорошо ухоженными ногтями, стройную, с небольшой грудью, узкой талией и миниатюрными ступнями. Именно такая сеньора попалась на глаза Тимку, когда он ставил фуру на положенное место. У него перехватило дыхание от неожиданности – испанка была вылитая Ядвига! Тимко оцепенел; прошлое ударило в голову с таким властным напором, что, казалось, еще немного, и его череп расколется от мыслей и воспоминаний.

– Э-э, сеньор Фалькон, что с вами?! – голос Альвареса звучал очень тихо, приглушенно, будто уши Тимка заткнули ватой.

– Ничего… все в порядке, – с трудом выдавил Тимко, провожая глазами сеньору.

Капитан марониров рассмеялся.

– Да вы, никак, давно не видели женщин, – сказал он весело. – У меня в Пти-Гоав есть прелестная подружка, которая по моей просьбе за небольшие деньги доставит вам массу удовольствий. Это такая искусница, доложу я вам…

– Нет-нет, спасибо… – Тимко смутился. – Просто эта сеньора похожа на девушку, которую я когда-то знал.

– О! Тогда прошу прощения.