Корвет «Бриль»

— Черт их ведает, что у них на уме, у Шольца и у Мартина, — сказал кок. — Если они выкинут какую-нибудь пакость в советском порту, тогда скверно… Капитан этого не перенесет.

— Господи, конечно! — воскликнул Пино.

Наутро из тумана выплыл советский берег — плоский, низменный, лесистый. Он разочаровал Пино, в воображении рисовалось что-то другое. Впрочем, он не мог бы объяснить точно, чего он ждал. «Орион» вошел в устье широкой реки. Слева блестели крыши пакгаузов, мокрые от моросившего дождя. Пакгаузы, краны порта и каменные дома города, рассыпанные на правом берегу, — все это такое же, как во многих других странах.

Скорее бы на сушу! Но нет, сперва надо прибрать котельную, а на это уйдет весь вечер.

5

Понедельник. Девять часов тридцать минут.

Ветер переменился и смел тучи, в кабинет Чаушева полилось солнце. Сейчас оно щедро освещает стройную, ладную фигуру лейтенанта Мячина.

Чаушев слышит продолжение воскресного происшествия. Мячин не ограничился регистрацией и не только дал знать чекистам города. Слова «незнакомец исчез», записанные собственной рукой в журнале, беспокоили его. Он разыскал дружинников, которые выпустили этого человека из вида. Да, он, вероятно, зашел в дом. И вот что любопытно, вскоре в ту же парадную вошел иностранный моряк, хорошо знакомый и дружинникам и пограничникам. Невозможно было не узнать этого верзилу с плоским, серым, испитым лицом, в зеленой курточке-коротышке. Курт Шольц, радист с парохода «Орион», известный кутила и скандалист…

— Шольц минут через десять вышел, — докладывал Мячин. — А затем, немного погодя, и тот…

— Номер дома?

— Восемнадцать, товарищ подполковник.

Чаушев посмотрел на свой набросок. Да, так и есть. Крестик на месте. Дом восемнадцать, семиэтажный, с верхних площадок лестницы порт просматривается довольно хорошо.

— Кстати, — и Чаушев провел карандашом стрелку, — оттуда и «Орион» виден.

Мячин наклонился, его щека с серебристым пушком залита кумачовым румянцем. Чаушев еще не похвалил его. Но Мячин чуток, одобрение начальника он улавливает без слов и всегда при этом краснеет.

«Вот ему воображение как раз помогает, — подумал Чаушев. — Хотя и не всегда…»

Смутные подозрения, отдельные и, казалось, не связанные между собой факты, и люди вдруг соединились, и обозначился след…

Но если за всем этим кроется что-то действительно серьезное, тогда они уж очень беспечны — и Шольц, и другой… На диво беспечны!

6

Пино орудовал шваброй и тряпкой, поднимая облака пыли. Мистер Мартин, спустившийся в котельный отсек, долго чихал, прежде чем заговорил.

— Вот мы у большевиков, — сказал он. — Тебе ведь хотелось побывать тут? Верно?

— Любопытно, — ответил Пино простодушно. — Про них столько болтают всякого…

— Что же, например?

— Будто тут птицы на лету замерзают, до того холодно. И еще… Семьи у них будто нет. Детей отнимают у родителей и посылают в Сибирь.

— Зачем же?

Мистер Мартин забавлялся, слушая Пино. Его пухлое, холеное, розовое лицо подрагивало от удовольствия.

— И я думаю, — ответил Пино и почесал за ухом, — для чего это нужно? А вы как считаете?

Надо же подбить Мартина на откровенность. Для того Пино и повторил то, что сказала ему в Мар-дель-Плата тетушка Сульпиция, напутствуя его в плавание. Когда-то давно, должно быть еще в молодые свои годы, на скотоводческом ранчо, она подхватила эти глупые сказки насчет Сибири и с тех пор повторяет.

— Ерунда, Пино! — бросил Мартин и заходил по котельной, выталкивая из себя короткие, хрипловатые смешки. Что-то блеснуло на груди Мартина. Пино вгляделся. О! Это же Фидель Кастро, отнятый у него — Пино!

— Вам нравится этот святой джентльмен? — спросил Пино и застенчиво протянул руку к значку.

— Почему бы и нет! — расхохотался Мартин. — А ты набожный, а? Учти, здесь не признают святых. Большевики, милый мой, безбожники.

— Господи! — воскликнул Пино.

— Впрочем, нас с тобой не касается, — и мистер Мартин перестал смеяться. — Это их дело. Наша фирма торгует с Россией. Ясно? Значит, ссориться с русскими ни в коем случае нельзя.

— Я не намерен ссориться, сэр.

— Речь не о тебе, божья дудка! — строго произнес мистер Мартин. — У нас же на судне полно фашистов. Положим, для тебя это пустой звук. Ты не жил в Европе…

— Я читал про них, сэр. А кто у нас фашист?

— Шольц хотя бы… Ты уж очень наивен, Пино! Не по возрасту.

— Нет, сэр, я тоже так думал. Шольц в самом деле фашист. Он и не скрывает.

— Да, да… Так вот, фашисты только и ждут, чтобы сделать пакость русским. Ты понял? А нашей фирме от этого одни убытки.

— Пакость? Какую, сэр?

Мартин бросил смешок и опять принялся ходить по котельной. В закоулке между котлами стоял ящик с замасленным тряпьем и инструментами. Мартин поднял крышку.

— Фашисты возьмут да и спрячут здесь какого-нибудь нелегального пассажира.

— Ой, да что вы! — Пино расширил от ужаса глаза. Строить рожи он умел, и это получалось вполне натурально. К тому же слова Мартина действительно поразили его.

— Я шучу, — сказал Мартин. — Не бойся, никто не влезет. Тут взрослому мужчине не поместиться.

— Отчего же? — возразил Пино. — В самый раз.