Корзно

Чуть придавливая его руку, чуть продвигая его пальцы, подтягивая этим к себе, я, сперва заставляя, а после лишь помогая и, даже, сдерживая, дозволил ему ощутить и нервную дрожь горла недавней госпожи, её неровное, испуганное дыханье, подняться к подбородку, осязая, сквозь горячую кожу и нежную плоть женщины, равномерное движение "нефритового жезла" её и его господина и владельца. Охватить в ладони её горло. Не столь давно издававшее унижавшие его слова, грозившее ему стыдом и позором. А ныне боязливо трепещущем в его руке. По воле руки господина его.

И уже мечталось ему, пусть и не явными словами, но картинками туманными, столь часто возникающими в юношеских головах по самым, даже и мельчайшим, для людей взрослых даже и незаметным, поводам. Как уже не только дрожащая шейка, но всё тело это будет отдано ему. Предоставлено. Во всём его богатстве и многообразии. И не к какой-то глупой служанке можно, тайком, содрогаясь и потея от вожделения, прикоснуться мимолётно, ощутив лишь грубую ткань верхней одежды и домыслив в своём воображении разнообразные прелести, но и саму хозяйку её, прежнюю свою госпожу и повелительницу, одно лишь неудовольство которой ещё совсем недавно вызывало мучительные опасения и тревогу, вправе... осязать. Трогать. Щупать. Употребить. Всю. По-всякому. Поставить, положить, нагнуть, раздвинуть... Овладеть. Всем. Всею. А она, лишённая золототканных покровов парадного великокнягиненского одеяния, утратившая защищавший прежде панцирь сословных норм, мужа, родственников, слуг, избавленная от преград в его собственном мозгу, ещё недавно прочно останавливающих, даже не дающих и родиться мысли о возможности подобных движений и чувств, будет покорно исполнять его желания, более всего мечтая угодить своему новому... пользователю. Претворять. Реализовывать. Удовлетворять. Все его, мальчишки ещё, совсем недавно презрительно оглядываемого, публично жестоко высмеемого, пристыжаемого, прихоти и свербёжки. Все! Всякие! С восторгом и стремлением! Лишь бы понравиться ему, недорослю ещё, ещё несколько месяцев назад равнодушно не замечаемого, сквозь зубы поучаемого, выговариваемого и наказываемого, а ныне... Лишь бы не вызвать неблаговолия его.

Власть. Женщина. Вожделение женщины, вожделение власти. Страсть. Предвкушение обладанья. Обладания властью над женщиной, ещё недавно самой бывшей властью. Властью над страной, властью над ним самим.

Одна лишь преграда к сему высочайшему блаженству, особенно острому в предожидании своём, в неисполненности ещё, ибо оно лишь едва возникло, ещё не связано путами разума, не соотнесено с последствиями и правилами, но напоено одними только чистыми движениями души, желаниями, проистекающими от самой глубины его естества.

Одно препятствие - господин. И он же - средство достижения невиданного, неизведанного, едва вообразимого восторга души и тела.

Хозяин. Повелитель. "Зверь Лютый". Братец Ванечка. И один лишь способ получить желаемое, утолить жажду свою, жажду обладания вот этой... Один путь - путь служения. Искреннего, истового, верного. Заслужить, добиться благоволения высшей силы, благосклонности ея. Повиноваться и стараться. Всей душой, всем телом. Умом и сердцем. Простодушно и бесхитростно. И тогда, ежели расстараться, ежели отличиться, то и это тело... и душа в нём... Вся! По всякому! Как захочешь, где захочешь, что захочешь... Вступить в права владения. Хоть бы на день. Хоть бы на ночку единственную.

Второй же источник его впечатлений находился в другой моей руке, которая уже вольготно продвинулась меж его просторно расставленных теперь ляжек, крепко, уверенно, по-хозяйски, ощупала сквозь тонкое сукно портов, сменивших толстую зимнюю одежду, его "дар божий".

Взяла. Сжала. Овладела.

В первый момент он, было, напрягся, втянул воздух сквозь зубы. Замер. Вытянулся в струнку. Напряжённый, испуганный, дрожащий. Полный тревоги от... от принадлежности себя, от возможности другого сделать что-то с его драгоценнейшим... сотворить нечто ужасное, мучительное, стыдное...

Через пару мгновений выдохнул.

Доверился. Расслабился.

Выложил. Предоставил. Полный доступ.

"Я - в воле твоей. Господин. Весь".

Отдал. Отдался.

Даже чуть повернул бёдрами, встал поудобнее. "Поудобнее" - для меня, для хозяина.

"Вам - везде".

Так становится послушная дойная корова перед дояркой своей.

Несколько мгновений мы молча слушали очередной пасхальный кондак. После чего я несколько капризно упрекнул юного князя:

- Ты бы потрудился малость. А то стоишь столб-столбом.

До него дошло не сразу. Он был весь в... Впрочем, об источниках его впечатлений я уже...

Совершенно растерянный, недоумевающий взгляд вызвал мою, ещё более капризную по интонации, конкретизирующую фразу:

- Поработай. Вот этим.

Я потянул ухваченный мною фрагмент его тела.

- И этим.

Прижал его ладонью голову послушно стоящей на коленях Агнешки.

- Давай. Попеременно. Не спеша.

Пришлось подёргать ещё пару раз.