Корзно

- Будь осторожна, Фрося. Тот, кто причинит тебе вред - станет и мне врагом. А врагов своих я убиваю. Тот, кто прикоснётся к тебе без моего согласия, кто захочет вывести тебя из воли моей - умрёт.

- А...? А как же...?

Она испуганно смотрит на меня. Дошло? Я - ещё один человек, который может снова засунуть тебя в тоску девичьей светлицы отеческого дома. Или в хладный мрак могилы. Вот таким, колдовским, способом.

А ведь ты хочешь замуж. Хоть за кого, лишь бы из опостылевшей клетки в Галиче. Что ж, дозволяю. Быть счастливой в замужестве. Любить мужа. И хранить ему верность. Под страхом смерти от заклятия.

- Я знаю про твоего жениха, князя Игоря. С ним это заклятие тебя не коснётся. Ему можно. Делать с тобой всё, что ты себе пожелаешь. А вот остальным... Не дразни. Не приманивай людей под мой гнев.

Судя по известным источникам, в РИ они жили счастливо. Любовно. Не только по "Плачу Ярославны", но и по жизни их сыновей. Дети, выросшие в добре, обычно воспроизводят образ жизни родительского дома и в своих семьях. Правда, это не спасёт их от виселицы.

Что ж, хорошее можно и "предсказать":

- Я дарую людям своим удачу. И тебе тоже. Ты будешь жить долго и счастливо. Будут сыновья. Пятеро. Может, и ещё. Ты будешь любить своего мужа, а он тебя. Да и как можно не любить такую красавицу? Он будет без ума от тебя. От твоих... способностей, от смелости в постели, от твоих "соловьиных трелей".

Возможно, лад в будущей семье от опыта Фроси, вдоволь наглядевшейся на своих родителей. Десятилетия непрерывной ссоры, взаимных обманов, козней заставят её особенно ценить доброе отношения мужа. А тот... мужчины довольно "зеркальные" существа. "Кто к нам с мечом - того мы кирпичом". А если "нет", то - "нет".

А может, дело в том, что они оба были, идя под венец, уже взрослыми, по здешней мерке, почти ровесниками. Или оттого, что каждый чувствовал себя "человеком второго сорта" в мире рюриковичей, и они вынуждены были "встать спина к спине". А может быть - мадьярский опыт. И эмоциональный, и сексуальный - Фросе было с чем сравнить и особенно ценить мужа. И поэтический - было чем мужа порадовать. Высокохудожественно.

И сам Игорь, каков бы он не был, но "отринул наследие предков", не последовал старинному русскому совету:

"имея у себе жену велми красну, замыкаше ея всегда от ревности своея к ней, во высочайшем тереме своем, ключи же от терема того при себе ношаше".

К чему носить ключи от замков, когда у тебя ключи от сердца?

Я поднимаю девушку с колен и отечески целую в лобик. Сухан разматывает орарь и накидывает на неё шубу.

- Братец твой, тебя сюда посылая, прислал и воротник от кафтана. Как на торгу - мерка с горкой. Сестра с бобром. Что ж, я принял и то, и другое. Да только глуп он. К такой драгоценности как ты, Фрося, надобна и оправа богатая. Вот тебе шуба соболья. Носи-согревайся. И мехом, и памятью. Нут-ка.

Я покрутил её перед собой. Она, кажется, только об одном думает - как бы быстрее домой отпустили. Не-а, это мне решать - когда и куда тебе идти. Торопишься? - Забудь. Пойдёшь, когда моя воля отпустит.

Сдёрнул шубу с плеч на локти.

"Интеллигентны ли нагие женщины?" - Э-эх, пан Лец, а полунагие?

- Хороша. Отдавать жалко.

Она напряжённо косила глазом, пока я вновь ощупывал, мял её тело.

- Запоминай, красавица. Руки мои. Лапы Зверя Лютого. На теле твоём.

Ухватил за горло, заставил запрокинуть голову.

- Сла-аденькая. Так бы и съел, так бы и загрыз.

Её колотила дрожь. А я ждал, поглаживал, успокаивающе, но не отпуская. Наконец, она выдохнула, обмякла. Взяла себя в руки, смирилась с неизбежным - с её несвободой в моих руках. С моей властью над ней.

Сухан подал ключ, я разомкнул ошейник, но не отпустил, продолжал сжимать в ладонях, поворачивая её голову в разные стороны.

- Железку я снял. А метка осталась. На тебе. На теле и на душе. Невидимая. Несмываемая. Навечно. Теперь иди.

Фрося, ни жива ни мертва, едва попадая ногами в свои шитые жемчугом туфли, запахивая на бегу шубу, кинулась наружу. Сухан, прихватив заготовленный в подарок, но так и не отданный дорогой платок, отправился следом: надо распорядится насчёт запряжки привезшей её телеги и сопровождения.

Я начал одеваться, тяжело вспоминая оставшиеся недоделанные дела по сбору обоза, как вдруг услышал всхлип:

- Агнешка, ты чего?

- Она... она тебе милее... она красивая, молодая. А я... старая, толстая, некрасивая...

- И что? Она-то замуж пойдёт, чёрте где будет. А ты-то рядом, во всяк день под боком. Будешь у меня под боком? Во всяк день?

- Бу-у-уду...

Пришлось экс-государыню утешать, обнимать, по головке гладить, нахваливать.

- А у тебя здорово с Фросей получилась. На служанках натренировалась?

- Нет-нет! Как же можно-то?! Но... мы с моим-то... только когда ему вдруг... А я-то живой человек... Томление такое... неясное. Злиться начинаю. А в Польше как-то одна служанка... а я подсмотрела. Сперва стыдно было, а потом... муж-то и не входит месяцами... А делов-то... две-три минуты и жить уже... веселее.

Ну это ещё мягенько. Нифонт Новогородский рекомендует развод: