Корзно

"Слова" не будет. Но Русь талантами богата - найдутся сочинители, найдутся и поводы. Для воспевания тех, кого назначат в герои. Храбрецов-то у нас много, может, среди них и умного выберут. Хотя вряд ли: это ж и сочинителю, и слушателю надо не менее умным быть. Сложно это.

Странно мне: нормальное попандопуло, зная наперёд о непризнанном гении, находит его и "признаёт". Помогает взлететь, пробиться сквозь житейские и бюрократические препоны. А я наоборот. Избавил самую великую поэтессу от пары месяцев страха за мужа и сына и тем не дал её таланту проявиться. Не открыл гения, а "закрыл". Просто чуть уменьшив её личные невзгоды. И - всей Руси.

Конец сто двадцать второй части

Часть 123 "И лежит мой путь далёк, через..."

Глава 623

Светает. Отправил охрану проводить Фросю к братцу её. А сам снова на коня. К Боголюбскому. Он уже наверняка знает: соглядатаи его на моём дворе... должны быть, а закрыть периметр плотно - у меня нет людей.

Надо уходить. Всё, хватит. Накиянился. Подвигов насовершал, дел понаделал. Теперь бы голову целой унести. И вообще - хочу домой.

И сколько бы себе не повторял, как когда-то в Пердуновке: и что это вы, Иван Юрьевич, глупость такую выдумываете? Какой у вас, у эксперта по сложным системам, в этом во всём, в "Святой Руси", может быть дом?

Вот, царя сделал, митрополита нарёк, сам корзнецом обзавёлся, а всё... Средневековье же! Жить в этом дерьме нельзя. А меняется оно... так медленно!

"Ох, господи, не доживу".

Но - тянет. Домой, на Стрелку. К привычным, мною сделанным, придуманным стенам, вещам. К пятками знакомым тропам. К людям. Моим людям.

Отсюда всё там кажется таким... хорошим. Милым, удобным, правильным. А ведь знаю заранее, что приеду и... и не всё будет хорошим. Где-то стены облупились, где-то люди скурвились. Сам себя уговариваю: не жди, не надейся, не выдумывай. Жизнь, она, того... как первая брачная ночь - избавляет от иллюзий. Но - хочу домой.

У Боголюбского сразу провели в прихожую перед опочивальней. Но вышел он явно не с постели. Меч на боку, под кафтаном... как бы не панцирь. Злой. Ни здрасьте, ни слова доброго.

- Сказывай. Про паскудство своё блудливое.

Факеншит! Что, Ваня, думал Боголюбский у тебя в кармане? Что он за твои экзерсисы медку даст да по головушке погладит? - Погладит. Железякой своей.

- О чём ты, Государь? Я парень молодой, неженатый. Она... тоже не дитя нецелованное. Сама пришла, сама игралась. Пошибания не было, "Правды" я не нарушил. Всё - по закону.

- Она дочь сестры моей! И твоей! Ты с ней... С племянницей своей!

- Ага. А как император ромейский Мануил...

- Да плевать! На тех греков! Ты здесь, на Руси, в моём доме! Грех кровосмешения!

Во как. А Государь-то у нас того - не признаёт прецедентное право. И кодифицированное не признаёт?! Будем "по понятиям"?! - Тогда пришибить. Местных "понятий" я не знаю и знать не хочу.

"Разница между разбойной шайкой и государственной властью одна - следование писанному закону".

Бандитской власти мне на "Святой Руси" не надобно.

Он резко выдернул меч из ножен.

- Ехидна похотливая. Зря я тебя в семью принял. Как был шпынь безродный - так и остался.

Он шагнул ко мне, отводя меч для удара.

***

" - Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось.

- А ку-ку его знает".

***

Факеншит! Это ж преступление! Против "Русской правды"! Там же чётко: "Кто достанет меч, но не ударит - вира 12 гривен". Штраф "за испуг" как за выбитый зуб или вырванную бороду.

Русский князь князь никогда не рубит мечом кроме как в бою. Для казней палачи есть. Самому делать эту работу - позорно. Но Боголюбский, похоже, вообразил себя в кавалерийской атаке. И куда теперь исковое писать? В какой суд?

Итить-ять-фехтовать! Я же ему такие дела государственные втюхивал! Хоть с трудом, но он съедал. А тут кое-какую полудевку разложил, и он меня за это...

Не учёл, Ванюша. Да я...! Да мы...! С братом Андрюшкой! Вдвоём - сила, поодиночке - смерть! Мысли, планы, расчёты, выгода... фигня! Даже и сама жизнь - фигня. Для Андрея семья - свята. Он столько с этим настрадался-намучился. Сам - кого хочет накажет. Но своих в обиду не даст. И своим своих обижать не позволит.

Семьянин, факеншит. Без семейства.

- Стоп. Много на мне грехов. И тяжкие есть. Но кровосмешения нет. И быть не может.