Косьбы и судьбы

«Он знал, что нанимать рабочих надо было как можно дешевле; но брать в кабалу их, давая вперед деньги, дешевле, чем они стоят, не надо было, хотя это и было очень выгодно. Продавать в бескормицу мужикам солому можно было, хотя и жалко было их; но постоялый двор и питейный, хотя они и доставляли доход, надо было уничтожить. За порубку лесов надо было взыскивать сколь возможно строже, но за загнанную скотину нельзя было брать штрафов, и хотя это и огорчало караульщиков и уничтожало страх, нельзя было не отпускать загнанную скотину. Петру, платившему ростовщику десять процентов в месяц, нужно было дать взаймы, чтобы выкупить его; но нельзя было спустить и отсрочить оброк мужикам-неплательщикам. Нельзя было пропустить приказчику то, что лужок не был скошен и трава пропала задаром; но нельзя было и косить восемьдесят десятин, на которых был посажен молодой лес. Нельзя было простить работнику, ушедшему в рабочую пору домой потому, что у него отец умер, как ни жалко было его, и надо было расчесть его дешевле за прогульные дорогие месяцы; но нельзя было и не выдавать месячины старым, ни на что не нужным дворовым. Он знал, что нанимать рабочих надо было как можно дешевле; но брать в кабалу их, давая вперед деньги, дешевле, чем они стоят, не надо было, хотя это и было очень выгодно;… постоялый двор и питейный, хотя они и доставляли доход, надо было уничтожить» – Толстой Л.Н. «Анна Каренина».

Толстого-Левина ещё с юности глубоко поражает непонятная, неожиданная косность русского земледельческого уклада и народное смирение перед его невероятной тяжестью. Он ищет причин такого надрыва и объяснения силы народного духа его преодоления:

«Было самое спешное рабочее время, когда во всем народе проявляется такое необыкновенное напряжение самопожертвования в труде, какое не проявляется ни в каких других условиях жизни и которое высоко ценимо бы было, если бы люди, проявляющие эти качества, сами ценили бы их, если б оно не повторялось каждый год и если бы последствия этого напряжения не были так просты. Скосить и сжать рожь и овес и свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена и посеять озимое – все это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать все это, надо, чтобы от старого до малого все деревенские люди работали не переставая в эти три-четыре недели втрое больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. И каждый год это делается по всей России» – Толстой Л. Н. «Анна Каренина».

Следует оставить разговор, мол, а как же жили (живут) остальные народы: финны, эскимосы… Есть соотношение культуры народа и условий жизни. Русские до вчерашнего исторического дня по соотношению основного занятия населения ко всему другому, чему бы ни выучились с тех пор – земледельцы. Удерживая свою культуру, как она сложилась, они не могут ни залезть поголовно в чумы, ни уплыть подобием викингов на Мальту. Условия же природно-исторического земледельческого уклада, с которым Россия подошла к 20-му веку, никогда не обеспечивали, язык не поворачивается сказать – сытости.

Толстой категорически заявляет, что местный голод по губерниям – был: «Всегда и в урожайные годы бабы ходили и ходят по лесам украдкой, под угрозами побоев или острога, таскать топливо, чтобы согреть своих холодных детей, и собирали и собирают от бедняков кусочки, чтобы прокормить своих заброшенных, умирающих без пищи детей. Всегда это было! И причиной этого не один нынешний неурожайный год, только нынешний год все это ярче выступает перед нами, как старая картина, покрытая лаком. Мы среди этого живем!» – Толстой Л. Н… «О голоде».

«Идти в кусочки» – не только ему ведомая очевидность, в своих записках это же подтверждает А. Н. Энгельгардт – профессор-химик… и «помещик-народник», автор знаменитых «Писем из деревни».

«Письмо же о голоде было вызвано, с одной стороны, женою, которая порадовала меня живым и искренним сочувствием к народу, с другой, тем, что там глупый губернатор только принял губернию и нашел, что голод в народе есть неприличное явление для губернатора, принявшего губернию, и не только не хлопотал о пособии, но с азартом требовал в нынешнем году сбора всех недоимок» – Толстой Л. Н. Письмо. Н. Н. Страхову. Ясная Поляна, 4 сентября 1873.

Развивая новые навыки труда, люди «накручивают пружину» своего исторического развития. При насильном удерживании отживших общественных форм «нарастает шуба» из людей с вымороченными, устарелыми, уже мешающими трудовыми навыками или вовсе без них, по нарастающей запутанности хозяйства. Самое опасное – вывалиться из труда без перемены его; сегодня – ловушка ложной «социальной помощи», когда организуется не труд, а разрушающее личность, иждивенчество. Но разве новость «деклассирование»?