Кощеева невеста

А Лис вдруг подумал, что из прежних отцовых соратников и слуг лишь одного Ешэ он действительно хотел бы оставить подле себя. Ну и Маржану ещё. Как глупо, что они оба ушли…

Лис стремительно устанавливал новые порядки. Едва вернувшись в замок, он приказал подчистую извести всех змеек-кощеек. Следующими в немилость попали неуправляемые и злобные огнепёски. Признаться, это было не самым лучшим решением, потому что хитрые твари, конечно, большей частью сбежали, и теперь окрестные леса кишели змеями, а ужасные псы сожрали не только всех лосей в округе, но даже волков. Пришлось Лису вояк своих то и дело на охоту гонять. Пару раз он даже сам с ними ездил — чтобы стрелы в колчане не затупились да меч-кладенец не заржавел в ножнах (сразу после смерти Кощея Лис добыл из сокровищницы подаренный Ванькой клинок и с тех пор с ним не расставался). Боялся огнепёсок, конечно. А что поделаешь? Кто иначе селения от тварей защитит?

Всех Кощеевых жён Лис отпустил к их семьям, а у кого родных не было — тем назначил содержание (впрочем, таких вдовиц было всего две). Ещё приказал перевести в замок Зарянку вместе с её приёмной матушкой, выделил им покои, наряды, слуг и во всеуслышание объявил девчушку своей сестрой, чтобы никто не вздумал сомневаться.

Потом дошла очередь и до Доброгневы, но в тот момент, когда Лис о ней вспомнил, старшая сестрица оказалась уже далеко — с верными людьми она укрылась в Мшистом замке на острове и там затаилась. Лис отправил ей птичку-весточку с посланием, мол, сиди, не высовывайся. Преследовать тебя не буду, но лишь до поры, пока ты на своём островке. Коль осмелишься переплыть обратно — пеняй на себя. Ответа не получил, да и ладно.

Первым его советником стал Май, а вот со вторым вышла загвоздка. Маржана-то пропала… Лис от отчаяния попробовал даже предложить эту должность Весьмиру, раз уж тот всё равно с дивьим царём разругался, но чародей отказался наотрез. А вот приглашение в гости с радостью принял. Они с дядькой Ешэ чуть в дверях не столкнулись, когда тот выходил, — зыркнули друг на друга недобро, и каждый пошёл в свою сторону.

Некоторое время Лис и Весьмир смотрели друг на друга, не зная, с чего начать разговор. Уже задушенные было упрёки всколыхнулись в душе заново, и Лису пришлось подавить в себе обидные слова, рвущиеся наружу. Он всё-таки опомнился и, как положено гостеприимному хозяину, заговорил первым:

— Ну, здравствуй! Давненько не виделись. А ты молодец, как раз к празднику поспел…

— И тебе здоровьичка. Смотрю, порядок наводишь? — улыбнулся Весьмир, оглядывая залу с голыми стенами. — А тут стало намного светлее…

— Нешто я Горыныч, чтобы в тёмной пещере сидеть? — фыркнул Лис.

Шагнув друг к другу, они всё-таки обнялись, похлопывая друг друга по спине.

— Не серчай на меня, Лис, — выдохнул Весьмир ему в ухо. — Не знал я, что тут Кощей учинил. А после услыхал, что ты во главе навьего войска встал, и подумал — ну, беда: околдовали-заморочили парня.

— Я сперва хотел послать тебе весточку, — Лиса никто не просил оправдываться, но он всё равно начал. — Да куда там! Все змеи княжества за мной следили.

— А потом, на войне?

— Там мне, знаешь ли, было уже всё равно. Или я думал, что стало всё равно. В любом случае, теперь уже ничего не поправишь… — отстранившись, Лис почувствовал, что комок опять подступает к горлу. Хорош же будет из него навий князь! Чуть что — и в слёзы.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — улыбнулся Весьмир.

Тут злыдни как раз притащили новые стулья (спасибо, не костяные, а обычные, деревянные), и Лис предложил чародею подсесть к столу, чтобы подсластить беседу чаркой морошковой настойки.

— Вот только не надо меня утешать, — глотнув, он поморщился. — Я уже не маленький. Проигрывать не люблю, но умею.

— Да нет же, я серьёзно, — чародей, наклонившись ближе, понизил голос. — Прежде не мог этого сказать, потому что был связан клятвой. А теперь я сам по себе и, стало быть, царю Ратибору больше ничего не должен. Есть у него одна вещица, называется перстень Вечного Лета. Благодаря ей в Дивьем царстве никогда не наступает зима. Так вот, эта диковинка вполне способна растопить вековой лёд, которым Кощей сковал твою мать. Одолень-трава ещё потребуется и любящее сердце. Но этого добра у нас в достатке: есть и ты, и я. А вот перстенёк надобно у царя одолжить.

— Правда? — Лис вскочил с места. — Так чего же мы ждём?

— Не торопись, горячая голова, — усмехнулся Весьмир, ловя его за рукав. — Нынче праздник. А в Дивьем царстве, в отличие от вас, его издавна отмечают так бурно, что уже сейчас все хмельные да счастливые ходят. Отправишь птичку-весточку сейчас, наутро и не вспомнит Ратибор, что она вообще прилетала. И завтра наутро тоже не отправляй — плохое у царя будет настроение. А вот послезавтра — в самый раз.

— Как же долго придётся ждать… — простонал Лис, падая обратно на стул.

Некоторое время он сидел, уставившись в потолок (пара упыриц в образе летучих мышей порхали под сводом, вычищая скопившуюся за годы паутину), а потом, собравшись с духом, спросил:

— Весьмир, а ты правда её любишь?

— Василису?

— Угу. Кого ж ещё?