Кощеева жена

– Так те-то сыновья не его вовсе! Ты разве не знаешь, что он Анну с троими ребенками в жены взял?

Матрена вновь взглянула на Упыриху выпученными от удивления глазами.

– Впервые слышу!

– У Анны муж помер. Пьяницей он был, вот и утонул, пьяный, на озере, оставил ее с малыми детьми. Младший-то на тот момент едва родился! И вот Яков несчастную вдовицу к рукам и прибрал. Уж она как была рада! А чего удивляться? Троих-то парней попробуй прокорми! Вот и пошла за Якова. Не пошла, побежала! Потому-то всю жизнь глаза-то и закрывала на его дурные поступки.

Матрена тяжело вздохнула, схватилась руками за голову.

– Значит, родные дети ему – лишь Иван и Степушка? И в ком же из них его смерть?

– Этого я не знаю! – ответила Упыриха.

Матрена смотрела в пол и дрожащими руками теребила край фартука. Она и представить не могла, что кто-то из ее мальчиков носит в себе такую тяжесть. Носить в себе чужую смерть – каково это?

Матрена замерла, лицо ее скривилось от боли.

– Как же мне эту смерть достать, бабушка Упыриха? – в отчаянии воскликнула она и с мольбой взглянула на старуху.

Та помолчала, а потом ответила:

– Ты, Матрена, сама знаешь, как…

***

В последующие дни Матрена не знала, куда деваться от тяжелых мыслей. Что бы она не делала, тягостное чувство все время давило на нее. Она просыпалась с мыслями о снохаче и засыпала с ними же. Он был ненавистен ей, но он стал частью ее жизни, частью ее самой, от этого все внутри у Матрены ныло и болело. Она больше всего на свете хотела уничтожить его, раздавить, как противного паука, но мысль о том, что ради этого должны пострадать ее дети, убивала саму Матрену.

– Останусь здесь. Пусть мальчики растут на природе, им тут даже лучше будет, – размышляла она вслух, – И Кощей меня здесь не достанет, а, значит, я просто забуду о нем. Проглочу свою обиду и ненависть и забуду! Все равно я никогда не смогу причинить боль своим кровинушкам!

***

Шли дни, но, едва Матрена немного успокоилась и свыклась со своей участью, как беда вновь подкралась к ней.

Однажды вечером, когда она одна шла к роднику за водой, ей вновь почудилось, что кто-то пристально смотрит на нее из-за деревьев. Ей стало не по себе. Поставив пустое ведро на землю, она огляделась вокруг.

– А ну, выходи! Я хоть тебя и не вижу, но чую, что ты здесь! – яростно проговорила она.

Какое-то время все было тихо, но потом кусты рядом с Матреной громко затрещали, ломаясь под тяжестью человеческого тела. Матрена попятилась назад, уронила ведро, оно с грохотом покатилось по земле, стукнулось о ствол ветвистой ели. Темная фигура стремительно приближалась к ней, Матрена инстинктивно начала читать одно из заклинаний, которым ее обучила Упыриха, но оно не подействовало. Матрена не видела лица человека, накрытого темным капюшоном, но она сразу узнала этот темный, тяжелый взгляд.

– Кощей! – прошептала она.

Это, и вправду, был он, Кощей, Яков Афанасьич, ее лютый враг, ненавистный мучитель. Он и здесь ее нашел!

– Матрена… Матрена… Как же я устал за тобою бегать. Хоть бы раз ты мне покорилась сама! Ведь знаешь, как я люблю тебя! Никто тебя не будет любить так, как я.

Матренина коса растрепалась от пронизывающего ветра, щеки покрылись пунцовой краской, глаза загорелись ненавистью и страхом, а руки безвольно повисли вдоль туловища. Что за власть имел над ней этот страшный человек? Матрена хотела развернуться и убежать, но ноги будто приросли к земле, не слушались. Колени резко подкосились, и она опустилась на землю. А Яков Афанасьич уже был рядом, от его тела исходил жар, который Матрена ощущала даже на расстоянии.

– Больше ты от меня не убежишь! – сказал он и, взяв Матрену за плечи, притянул ее к себе…

Спустя час Матрена вернулась в избушку.

– Воды-то не набрала что ли? – удивленно спросила Упыриха.

Матрена посмотрела на старуху мутным взглядом и покачала головой.

– Не набрала. Ведро прохудилось.

– Где ж ты пропадала так долго? – нахмурившись, спросила старуха.

– Гуляла… – прошептала Матрена.

Она села на лавку и стала смотреть на сыновей, которые шумно играли на полу деревянными брусочками. В ней боролись противоречивые чувства. Но, когда мальчики напились молока, угомонились и легли спать, Матрена все для себя уже решила.

***

По первому снегу к Большой горе пришел Тихон. Пришел и встал у крыльца: весь обросший, худой, несчастный, у Матрены даже сердце защемило от его вида. Она подошла к мужу и молча обняла его, прижала крепко к груди, как малое дитя.

– Вернись домой, Матрена, – хриплым, простуженным голосом проговорил он, – мне без тебя совсем жизни нет. Слышишь? Бери сынов и возвращайся. Я от тебя все стерплю, стану верным псом. Хочешь, буду спать на полу возле твоей постели? Не притронусь к тебе больше, пальцем тебя не коснусь, если ты не хочешь! Больно мне от того, что ты меня разлюбила, но я и это вытерплю, только будь рядом!