Кощеевич и Смерть

Вот, например, о чародеях. Княжич никогда не задумывался: а какой дар у Весьмира? Наверняка же есть. Дивий колдун весьма силён. Но спрашивать его бесполезно — ни за что ведь не скажет. Это только с Ладой всё сразу ясно. А у Ратибора особого дара нет вовсе — почему-то думать об этом было приятно. Побратимство с волками — не в счёт. Это особенность всего царского рода, не царя лично. Да и, признаться, Лис никогда не слышал, чтобы Ратибор, превратившись в зверя, участвовал в какой-нибудь битве. Может, потому, что царь вообще предпочитал отсиживаться за высокими стенами Светелграда? Никакой он не волк, а трусливый заяц. Даже его волчонок Радосвет — и тот смелей отца, не позорит семейное древо.

Ох, как Лису хотелось, чтобы судьба наказала Дивьего царя. Но почему-то злодейка всегда предпочитала не вмешиваться — так что никакой веры ей не было.

Май кашлянул, и Лис вздрогнул от неожиданности. Погрузившись в размышления о чарах, о судьбе и справедливости, он совсем забыл, что советник всё ещё здесь.

— Ты можешь идти, — княжич вяло махнул рукой.

Былое воодушевление ушло, на его место пришла апатия. За эти дни он так устал…

Май встал, опираясь на трость, сделал несколько шагов к двери, но вдруг развернулся:

— Допроси меня, княже! Я вижу, после предательства Айена ты во всех сомневаешься, даже во мне. Давай же, прочти своё заклятие. Я отвечу на любые вопросы.

— А не боишься? — прищурился Лис. — Вдруг я твои тайны выведаю.

— У меня нет тайн от тебя.

Лис так хотел ему верить. Но без заклятия от сомнений ни за что не избавиться. И раз уж Май сам предлагает… почему бы и нет?

Княжич, словно стыдясь, тихо пробормотал заклинание, а советник сам протянул руку — нужно ведь было ещё коснуться, — и Лис, не задумываясь, ответил ему рукопожатием.

— Кому ты служишь? — он внимательно вглядывался в лицо Мая: а ну как перекосит от боли, если тот решит сказать неправду?

Но советник оставался спокоен, улыбался даже:

— Только тебе. У меня нет других сюзеренов.

— Допускал ли хоть раз в мыслях предательство?

— Никогда.

— Скрывал ли от меня что-то?

— Было дело.

На этих словах Лис вздрогнул и выпустил руку Мая, но связь не нарушилась. Похоже, его чары со временем стали сильнее.

— Что именно ты скрывал? Выкладывай!

— Первое пророчество Вертопляса, помнишь?

— Ах, это… зачем, кстати?

— О тебе, дураке, беспокоился.

— От дурака слышу, — беззлобно отозвался Лис, и Май развёл руками.

— Какой уж есть. Ты спрашивай, спрашивай…

— Почему ты всё время ко мне цепляешься, а? Всё тебе не так, не эдак.

— Характер такой — вредный. Мамка меня, помнится, тоже от большой любви да заботы подзатыльниками награждала. Вот я и привык.

— Только ты мне не мамка.

— Я твой друг, — Май сказал это очень серьёзно.

— Тогда скажи мне как друг: что я делаю не так? — Лис сплёл руки на груди.

— Так я и говорю: с упырями — плохая затея.

— Пф! Лучше скажи что-нибудь, о чём я не знаю.

Май задумался, потирая виски.

— М-м-м… ну у тебя и задачки. О, вспомнил, о чём ещё не докладывал. На днях тут скоморохов поймали. Пели по деревням про тебя песенки. Препохабные. Допросили их: говорят, оплату получили немалую.

— От кого? — У Лиса округлились глаза.

Кто вообще посмел? Против него — его же оружием?!

— От дивьих, ясное дело. И песенки им тоже заказчик всучил, не сами писали.

— А скоморохи наши, навьи? — Лис недобро прищурился.

Май кивнул.

— Угу. Погорельцы какие-то. По стойбищам кочевали с представлением. То ли во втором, то ли в третьем селении местные их скрутили и в замок доставили. Дескать, пусть про княжича не брешут, твари злоязыкие.

— Значит, народ меня любит, — Лис потёр руки, но тут же осёкся, призадумавшись. — Да, выходит, не весь. В первом-то поселении скоморохов слушали. Не побили, не выгнали, в острог не потащили.

Май закатил глаза.

— Я бы на твоём месте о другом подумал, княже. Народ тебя и правда любит. Одни потому, что ты им надежду дал. Пообещал, что теперь всё будет иначе, не как при Кощее. Что жить будем по справедливости. Другие — кто попроще — за то, что ты им с голоду помереть не дал, раздал запасы на зиму. А еду отвозил кто, помнишь?

— Айен… — Лис нахмурился, не понимая, к чему клонит советник.

— Он для многих даже больший благодетель, чем ты. Нельзя его казнить. Недовольных станет больше.

— Ну, на всех не угодишь, — пожал плечами княжич.

— А раз так, то какая тебе разница, кто там злоязыких скоморохов слушал и не повязал? Может, людям вообще не до них было. Сам понимаешь, забот хватает — зима в наших краях нешуточная.

— Наверное… — Ох, как не хотелось соглашаться, но против правды не попрёшь. — Но Айена я всё равно казню.

— Казни — твоя воля. Но мой совет: подожди до весны.

— Ага, чтобы негодяй сбежал! Сам говоришь, люди сердобольные — возьмут да и выпустят «благодетеля», — последнее слово Лис аж выплюнул.

— Значит, будем следить в оба, — не сдавался Май. — Понимаешь, сейчас плохое время.

— Опять ты мне перечишь. Ещё и негодяя защищаешь. Забыл, это он тебя калекой сделал! Видать, мало досталось.

Советник дёрнулся, как от пощёчины, и процедил сквозь зубы: