Кощеевич и война

Такое лицо у Марены Лис видел впервые. Она же таинственная, всезнающая, откуда вдруг это изумление? Даже растерянность. Он помотал головой:

— Какие уж тут шутки? У меня теперь советник и ворона — два в одном.

— О таком даже я прежде не слыхала. Любопытно. Расскажи-ка поподробнее, — Смерть подалась вперёд. — А ещё лучше — устрой нам встречу. Он ведь теперь тоже меня видит.

— Мне что, нужно вас официально представить? — скривился Лис. Идея пришлась ему совсем не по душе. — Может, ещё званый ужин устроить?

Смерть иронии не оценила:

— Ужина не надо. Я не нуждаюсь в пище. А вот от разрешения не откажусь. Он не горит желанием вести со мной беседы, но, если это будет твой приказ, согласится.

Княжич мгновенно перестроился на серьёзный лад:

— А если я не хочу, чтобы вы виделись?

— Ревнуешь, дорогой? Не беспокойся, ты всё ещё на первом месте. Но любопытство — моя слабость. Ты хоть представляешь, сколько мне лет? Я видела всё, что было, есть и будет на белом свете. Но твой Май-Вертопляс — это что-то новенькое.

— Не в этом дело…

Лис не знал, как объяснить, чтобы Марена не обиделась. Но её любопытство — да и в целом присутствие — ощущалось как тяжёлое бремя. Рядом со Смертью почти невозможно было испытывать радость. (Если, конечно, она не пришла, чтобы забрать твоего врага. Да и то удовлетворение будет мимолётным.) В общем, если бы Лис решил посвятить своей суженой песню, то назвал бы её «Убийца надежды». Он-то сам ничего, уже привык, а Маю такая ноша ни к чему.

— Значит, боишься, уведу твоего друга? Это тоже напрасно. Сейчас у меня нет власти над ним. Вот помрёт во второй раз — тогда другое дело.

Лиса уверения Марены не убедили. В просьбе наверняка крылся какой-то подвох.

— Всё ещё не понимаю, чего ты хочешь.

— Обычно ты быстрее соображаешь, — нахмурилась Смерть. — Сам же сказал: твой друг вышел из-под руки судьбы. А я тоже своего рода судьба.

Лис помассировал виски. Слова Марены ничего не прояснили, а только больше всё запутали. От всех этих высоких материй и тайн мироздания у него начинала болеть голова. Может, слишком много новых знаний? А может, эти знания были не предназначены для людей? Даже если они — могущественные бессмертные чародеи.

— Получается, что у судьбы, как у монеты, есть две стороны? И это вы с сестрой: Жизнь и Смерть? А вместе — Судьба. Так, что ли?

— Ш-ш-ш, не смей напоминать мне о сестрице! — Марена сжала кулаки. (И как ей только удавалось не ранить себя — с такими-то когтями?) — Я всего лишь хочу поболтать с твоим другом. А вместо этого приходится объяснять тебе прописные истины и вспоминать неприятное прошлое. Судьба — это и жизнь, и смерть, и всё, что между. Больше тебе знать незачем. Так что, познакомишь со своим приятелем-диковинкой?

Лис так и не придумал достаточно любезных слов для отказа, поэтому выразился просто и коротко:

— Нет.

— Жадина! — Рена отвернулась, надув губы, и сплела руки на груди.

Спасибо, хоть язык не показала. Поразительно, что столь могущественная сущность порой становилась похожей на обычную девчонку: озорную, взбалмошную, даже капризную. И это подкупало. Лис невольно подумал: ну чего он взъелся? Конечно, все они для Марены — диковинки. Словно узорчатые камушки среди одинаково серой гальки. Люди, посмевшие сразиться с судьбой и выиграть — пусть даже только у одной из её ипостасей.

— Я не… — «Не жадина», хотел сказать он, но закашлялся. Сорванный голос — это вам не шутки. Говорить сегодня и так пришлось слишком много.

Марена обернулась через плечо:

— Кстати, а что ты будешь делать, если голос не вернётся?

— Вернётся, — отрезал княжич.

Случайно или нарочно, но своим вопросом она всколыхнула в его душе один из самых худших страхов. Совсем беспомощным он, конечно, не станет — заклятия бывают разные, не все из них надо петь. Но именно в голосе кроется источник силы, благодаря которому Лиса можно считать выдающимся чародеем своего времени.

«А может, величайшим?» — подсказал внутренний голос. Лис посмаковал эту приятную мысль и с сожалением отбросил. Конечно, ему хотелось бы быть лучшим из лучших. Но Кощей, помнится, на том и погорел. Считал, что ему нет равных, потерял бдительность… Нет уж, свои силы нужно оценивать здраво. А самонадеянность — удел слабых.

— Я могла бы вернуть тебе голос прямо сейчас, — вкрадчиво предложила Смерть.

— Знаю-знаю, а взамен я должен буду выполнить твою просьбу. Так не пойдёт.

— Хорошо, я спрошу позже. — Марена потянулась. — Ты же знаешь, времени у меня в избытке.

— У меня тоже. Благодаря тебе.

— Зато у меня больше терпения. И нет людей, которых я могу подвести. Что скажут твои подданные, узнав, что ты осип и обессилел?

— Смею надеяться, что они идут за мной не потому, что боятся моей силы, а потому, что я хороший правитель! — вскинулся Лис.

Ох, зря. Теперь Марена точно почуяла слабину.

— Хорошие правители не вскармливают Птицу-ненависть, не начинают войн.

— Это не я, это всё…

— Знаю-знаю, Ратибор. Это ты так говоришь. Но спроси у дивьих. Что они скажут? Навьи напали первыми. А Ратибора больше нет. И что? Закончилась война?