Кощеевич и война

Некоторое время он размышлял, согревая дыханием замёрзшие пальцы, а потом хлопнул себя по лбу: ну конечно! Нужно было сразу догадаться! Май хоть и не расставался с тростью, но вряд ли это была его любимая вещь. Хромота друга тяготила, пусть он в этом и не признавался. А Лис, не подумав, выбрал неподходящий предмет для колдовства.

Досадуя из-за непредвиденной задержки, он направился в шатёр Мая. Войдя, сразу зажёг свечи и огляделся. Внутри всё осталось по-прежнему. Казалось, хозяин ненадолго вышел и вот-вот вернётся. Тут даже до сих пор пахло полынью, которую Май любил жечь вместо благовоний.

Лис огляделся, оценивая аскетическую обстановку. Что же взять? Может, чернильницу и перо, которые советник носил на поясе? Но любил ли Май составлять доклады и писать указы? Что, если он делал это не по велению души, а чтобы помочь княжичу? Нет, лучше будет взять книгу. Читать его друг точно любил. Особенно колдовские трактаты. И всякий раз радовался, как ребёнок, когда получалось сплести даже нехитрые чары. Из многочисленных книг Лис выбрал самую зачитанную. Подумав, прихватил и чернильницу, а ещё — перчатку, шапку с фазаньим пером и перстень, который часто видел у Мая на пальце. Пусть будет на всякий случай.

Но, увы, всё это оказалось напрасно. Что бы княжич ни показывал, зеркало оставалось тёмным и безжизненным.

— Да покажи ты мне эту драную ворону! — в сердцах рявкнул он.

Перед глазами замельтешили картинки: ворона на суку, ворона на камне, ворона чистит пёрышки, ворона клюёт падаль… Зеркало очень старалось, показывая всё новых и новых ворон, пока Лис не взмолился:

— Хватит!

Это напоминало поиск иголки в стоге сена. Нужно было сузить круг поисков. М-да… Оказывается, ловить ворон — нелёгкая работа.

И тут Лис хлопнул себя по лбу во второй раз. Ведь Оджин принёс ему перо из крыла Мая. Вот он — недостающий кусочек для заклинания! Перо — это как прядь волос: не вещь, а часть самого человека. Значит, укажет безошибочно. Правда, его придётся сжечь, так что попытка будет всего одна.

Княжич помассировал виски. После стольких чар он почувствовал усталость. Да и время идёт к рассвету, скоро навий лагерь проснётся. Может, отложить поиски до завтра?

— Нет! — твёрдо сказал он себе. — Один раз я уже не успел спасти друга от смерти. Всё, что произошло дальше, — моя вина. Во второй раз такого не случится.

Лис достал трут и огниво. Для заклинания подходили только живой огонь и только что придуманная песня:

«Там, где слышен вороний грай, всё равно не верят в беду. Прилетай, мой друг, прилетай, ты же знаешь — я очень жду».

Перо вспыхнуло, словно сухая трава, и тёплым пеплом осыпалось в ладони Лиса. Зеркало мигнуло раз, другой, а потом показало дуб с раздвоенной кроной, на котором суетились не меньше дюжины ворон.

— Приблизь! — велел Лис зеркалу. То поспешило выполнить приказ чародея. Но птицы заволновались, будто почуяли слежку.

— Кар-раул! — прокричала одна из них.

Все вороны встрепенулись и снялись с места. Княжич заметил в крыле одной из них белое перо и закричал что было мочи:

— Май, это я, Лис!

Недолго думая, он шагнул в зеркало, споткнулся о раму и, перевернувшись в воздухе, шлёпнулся прямо в сугроб под дубом. В стремительно светлеющем небе, каркая, кружила вспугнутая стая.

— Май!!! — Лис задрал голову, силясь выхватить друга взглядом.

— Пр-рочь! — скомандовала предводительница стаи, и вороны полетели прочь от заката, в сторону Диви.

Лис даже вскочил и пробежал за ними несколько шагов, но ноги увязли в снегу, и он снова упал. Его душили злые слёзы. Май не вернулся, выбрав новую жизнь с вещуньями. А княжич ругал себя за опрометчивость, сидя в сугробе в каком-то неизвестном лесу. Судя по холоду — на дивьей стороне. Без запаса еды, без теплого плаща, без гуслей… И чем он только думал?!

Впрочем, он не удивился бы, если бы вдруг выяснилось, что он давно спятил от горя и одиночества. Ведь из прежних друзей на его стороне не осталось никого — кроме Смерти.

* * *

По дороге домой Лис умирал несколько раз. Падал в холодный сугроб — на время даже становилось тепло. Потом приходил в себя от обжигающего холода, вставал, отряхивался и продолжал идти.

— Помочь тебе? — спрашивала Марена. — Могу направить поисковые отряды по твоему следу.

Но он только мотал головой и твердил:

— Я сам.

Порой его одолевали видения, и Лис слышал голос матери:

— В том, что случилось, нет твоей вины, родной.

Разумом он понимал: вряд ли Василиса говорит с ним на самом деле. Разве можно докричаться из Сонного царства? А Смерть, в чьей реальности Лис тоже сомневался, спорила:

— Нет, это твоя вина! Надо было думать головой.

— Надо верить своему сердцу! — перебивала Василиса.

— Нет, только разум тебе поможет.

И Лис чувствовал, что близок к помешательству. Порой его одолевали приступы гнева, он разбивал кулаки о стволы деревьев и кричал на вьющихся над головой птиц:

— Ух, гады! Погодите, всех вас переловлю!

В очередной раз упав в сугроб, он, словно в горячечном бреду, услышал голос Мая. Прежний, без раздражающего карканья.

— Так и будешь ходить кругами и считать ворон? На тебя, между прочим, вся Навь надеется.