Кощеево седло

Думай не думай, а две ногаты не богатство. Иного пути, опричь как горой, верхами, и нет.

Рах так и сказал. В ответ Мстивой повторил за ним – постучал пальцем по голове. В этот раз вои и вовсе расхмылили, кто-то и сдавленно засмеялся, заперхал – звук был такой же, как и у Раха.

– А горой нас Ярополк, стало быть, не переловит?

– На воде не спрячешься, – возразил Рах. – А в лесах – можно. Вестимо, нас не десяток, не сотня, трудновато придётся…

– Нужен проводник, – сказал Твердик, задумчиво теребя ус. – У вас в Полоцке найдутся? Кто те места знает?

– Найдутся, – Рах поднялся с лавки и обвёл взглядом сидящих в клети гридней. Глядя на него, гридни тоже стали подниматься на ноги, и Рах повторил. – Найдутся.

Водой дружина Рогволода шла до верховьев Двины, выше Витебска. Потом, оставив лодьи на нескольких полочан, сгрузились на берег и двинулись горой. Тут и пригодились навыки гридня Вълчко, который вёл Рогволожу дружину по самой смоленско-новогородской, а потом и смоленско-ростовской меже, ухитряясь не показаться вблизи жилья, хоть смоленского, хоть новогородского, хоть ростовского.

Шли пешим ходом, плотно утаптывая тропу до твёрдости камня, и Вълчко, глядя на то, как после прохода рати силится подняться лесная трава, качал головой – первый же охотник откроет их следы и побежит к ближнему тиуну докладывать, что тут рать прошла. И как ему потом возвращаться с его людьми в Полоцк, когда на каждом поприще можно будет ждать засады смолян, новогородцев альбо ростовчан. Особо его беспокоили смоляне – и русь, и кривичи ещё должны были помнить его прошлогодние отчаянные брожения по смоленской волости, и то, как полочане разорили и сожгли касплинский погост.

Жгли костры на лесных полянах, и по лесу, подманивая зверьё и лесовиков, растекался запах каши, сдобренной вяленым и копчёным мясом. Впереди скользили сквозь лесную чащу, возникая то там, то тут, вои из дружины Вълчко, те самые, которые год тому жгли вместе с ним Касплю.

Валили вековые деревья, загораживая тропу за собой, чтоб больше хлопот было у тех, кто ударится идти следом, оставляли краюшки хлеба для лешего на перекрёстках тропинок, чтобы спутал следы косматый зеленоглазый лесной хозяин, не выдал чужаков. Ёжились от глядящих в спину внимательных нечеловеческих глаз, не враждебных, но и не дружественных. Глядели лесные хозяева, внимательно глядели.

Давно уже остались позади те места, в которых год тому назад гуляли меч и пламя, но Вълчко не боялся сбиться с пути – ему доводилось бывать в этих краях и раньше, именно он два года тому гонял коней то из Полоцка в Корьдно, то обратно в Полоцк, сговариваясь с князем Ходимиром о его свадьбе с Всеславной.

Солнце уже коснулось ало-золотым краешком верхушек дальних сосен, когда Рах, наконец, махнул рукой, давая знак становиться на ночёвку. Рать уже выбралась из чащобы на пологий берег небольшой реки, отряхивая с себя паутину и отирая с сапог опалую влажную листву.

– Как называется это место? – хмуро спросил Рах, отыскав взглядом Вълчко.

– Москва, – ответил тот нехотя. – Далековато мы на восток забрались, однако, от смоленских-то дозоров бегаючи.

– Москва… – попробовал слово на вкус воевода. – Это город?

– Река, – Вълчко махнул рукой в сторону берега. – Река так называется. Может и город когда тут будет такой, кто ж знает. Тут уже вятичей земли.

Трещал в огне валежник, то тут, то там стучали топоры, а из булькающего котла вкусно тянуло кашей и салом.