Кощуна о женстве

В сомнениях Княже. А старичок-ведунок уж и тут как тут. Нашептывает, намекивает, Ты- де Князь Великий, из Князей наибольший, Тебе ли, мол, Величайшему, да Чуру служить? Ты служи богу наисильному. Ты служи Перуну Сварожичу. Стрелы Твои острые – молнии его сестры. Лук Твой разрывчатый – радуге его брат. Меч Твой булатный – удару его громову сородич.

                                                  Что на Небе есть – все Перун берет.

                                                 Ты земное все забирай себе.

                                                 Нету воле Твоей поперечников.

Любы Князю речи прелестные. А за Князем и дружинушка… прельщается. Уж не мы ли молодцы удалые? Не у нас ли силушка по жилушкам?

                                                         Нам хоть Змея бить,

                                                         Нам хоть девку вскрыть

                                                         Как колоду пчелиную бортную -

                                                         На все сыщется нужная палица!

Че тако: "Через Чур?" Нам до Чура и дела нет. Мы Перуну-огню поклоняемся.

                                                                           Силен Перун!

                                                                             Слава Ему!

…Раз во град пришли – взяли дань для Князя. Два вернулись – взяли княгине с детками. Три ввалились – что ж себе не взять?

                                                          Грабят молодцы грады вчистую.

                                                       Так, пожалуй, и Змей не грабливал.

Эх, Бабушка-Бабуленька, Ягушка-Ягуленька! Был на тебе превеликий зарок – не уязвить бы никого сущего, не обидеть бы.

И сама поучала девынек, что нет-де на свете дороже жизни человеческой ни-че-го.

                                                                    Э-эх, бабуля…

Не вернулись из похода добрые молодцы. Что случилось с ними, приключилося, знает лишь дубравушка зеленая вкупе с топким болотом погибельным.

                                                                               Исчезли.

                                                              И косточки их незнаемо где.

                                                                           Эх, Баба Яга,

                                                                           Костяная нога,

                                                                           Нос крючком,

                                                                           Борода торчком.

                                                                                   Так-то.

***

                                           А жизнь идет не с кощунной скоростью. Истекают годы моросью осеннею. И сливаются росные воды в реки полноводные, и плывут по тем рекам лодьи невиданные, и сидят в тех лодьях люди росоволосые, никому допрежь того неведомые,

                                                                            варяги.

                                                                  И люди те грады творят.

                                                          Воюют с князьями славянскими.

                                                                              Мирятся.

                                                                              Роднятся.

                                                                            Дружинятся.

И, бают люди бывалые, далеко-далеко на-полудень на реке Днепре ставлен ныне стольный княжий Киев Град. И княжит в нем Великий Князь свет-Владимир Красное Солнышко.

                                                     У Яги же дружиннички не ночуют теперь.

                                                                 Тяжела стала жизнь Ягиная.

Лишь дружиннички в град – хватают, что не по ним, за все в ответе Яга. А ответ короткий: в воду ли, в мешок зашив, посадят, в болото ли, связав накрепко, кинут, голову ли железом острым ссекут – это еще не беда, это полбеды, это смерть легкая.

                                                           Ненавистливы старички-ведуны.

                                                                В силе своей не уверены.

Все-то им что-то чудится, все-то им что-то кажется: велико, мол, знанье Ягиное тайное. Оживат, о-ох, оживат, – стонут, – кабы не так, нешто шла бы старуха легко на смерть? В ногах валялась бы, пощаду вымаливала…

                                                              Не утопить ее в воде -

– она Слово знат.

                                                          Не сварить в варе кипящем -

– она травы знат.

                                                         Не рассечь железом острым -

– сильны ведьмины наузы!

Одно только средство и осталося. Наше. Мужеское. Всякому бабью заповедное –

Огонь Перунич.

                                                           То-то ведьма его опасается,

                                                           На ногах на курьих поселяется.

Не помогут ей ноги курие, не помогут заклятия грозные, нету силы супротив Огня Перунича.

                                                                           Жги, братва!

                                                                                Круши!

                                                            Кидай в пламя бабку скверную,

                                                         Добрых молодцев погубительницу!

                                                              Делай дело, Перуну угодное!

                                                                               Мокошь?..

                                                                               Хто така?..

                                                                         Знать не знаю ее,

                                                                          И знать не хочу!

***

                                                         Зает Земля отцовство. А материнства не знает. На что ей?

                                                         Она сама Мать-сыра Земля.

Круг второй

                                                      И пришел Час предсказанный. Проснулся  Перун Сварожич.

И взлетел он в Небо широкое, вольное. Громом загремел грозный голос его.

                                                       И вспыхнул в Поднебесьи Свет.

                                                              И рухнули оковы Тьмы

                                                                          мразные,

                                                                          мрачные.

И бросились наутек темные боги, спасаясь от гнева Его. И бежали они в страны полуночные, страны темные и холодные.

                                                                     В страхе бежали.

                                                                            В ужасе.

Раскатился Перун по Небу. Любо ему вокруг посмотреть и себя показать. А по самому окоему Небесному гуляла Заря-Заряница, красная девица. Платом розовым лицо прикрывала, в широкие рукава звезды собирала.

                                                           Увидал ее Перун Сварожич.

И взыграло в нем ретивое его буйное неуемное, горячее. Стой, – говорит, – красная девица. Почто гуляешь одна, раскрасавица? Дай-кося приголублю тебя…

        Срашен показался Заре Зарянице Перун Сварожич. Громами грозными грохочет голос его. Тучами черными клубится борода его. Бури вешние ревут от дыхания его.

              Встрепетала красная девица. Кинулась прочь она от буяна, от охальника, да не тут-то было. Бурей налетел на нее Перун. Опрокинул девицу на небесный окоем – кровью девственной полнеба окрасилось. Ливнем хлынуло поперек Небосвода семя Перуново обильное жизненосное.

                                         Звездной дорогой белою залило Небо семя Его.

                                         Вешними ливнями теплыми пало на Землю семя Его.

И приняла Земля семя се в лоно свое. И расцвела на Земле

                                                                            Жизнь.

                                                Слава Тебе, Великий Перун, слава Тебе!

Слава Тебе, буйный Огонь, слава Тебе, острая Стрела, слава Тебе, добрый булатный Меч-кладенец, слава Вам, земные дары Перуновы.

***

                                                        Спорят за любовь Перуна Великого и жена его, Луна светлая, и Лада нежная, и Денница пылкая. А он, Перун Огненосный, и земными девами не брезгует.

                                                         То является им рыбой золото-перо.

                                                         То стучит в окно Финистом -

                                                                                           ясным соколом.

                                                         Даже малой красной ягодой

                                                         В девичьи уста попросится.

И рождаются округ молодцы-Перуничи, хоть бы рыбки той коровенке съесть вкупе с сучкой дворовою старою – лицо в лицо, голос в голос, волос в волос.

                                                         Рост идет у молодцев не по дням-часам,

                                                         Рост идет у деток по мгновеньицам: