Кошечка из Сакурасо 6

Сразу же ответ не пришёл. Значит, вместо Горничной ответит настоящий Рюноске.

Прошло примерно тридцать секунд, и мобильник задрожал.

«Канда, ты дурень? Разве будет человек, у которого всё в порядке, лить слёзы?»

Текст прямо-таки лишал права извиниться.

— Ха-ха.

У Сораты непроизвольно вырвался смешок.

Всё именно так.

Он задал дурацкий вопрос.

И думать не надо, чтобы понять. Именно так. Даже его нынешние мозги могли понять настолько очевидное.

Ноги ещё дрожали, руки не слушались. Тело и душа скрипели, но Сората, простонав и стиснув зубы, кое-как поднялся с пола.

Нос шмыгал. Слёзы не текли, но отчаяния внутри накопилось столько, что потом точно потекут.

Если бы Сората мог, он бы распластался на полу и прямо там заснул. И не просыпался бы, пока буря эмоций не утихнет.

Но всё же он развернулся в сторону медпункта и сделал первый шаг. Потом ещё один, ещё, и оказался на лестнице. Им двигал страх того, что, если разляжется на полу, больше никогда не поднимется.

— Аояма! — крикнул Сората, открывая дверь в медпункт, чем удивил недавно уходившего врача, Хасуду Саёко.

— Что такое, Канда-кун?

Саёко-сэнсэй с длинными чёрными прямыми волосами производила из-за очков впечатление слишком серьёзной женщины и выглядела как учительница физики или химии. Возрастом она определённо соответствовала Тихиро и Кохару.

Не обращая на неё внимания, Сората прошёл к кровати. Но не увидел там Нанами. Не нашёл её, даже когда отодвинул занавеску другой кровати.

— Сэнсэй, где Аояма?

— Аояма-сан? Она приходила?

Вряд ли она вернулась в класс. Если бы отказалась отдыхать и пошла на урок, то обязательно бы пересеклась с Соратой. Тогда куда…

Не желая отвечать, парень пулей вылетел из медпункта.

— А, Канда-кун!

Он не развернулся на зов и побежал по коридору. К переходу, к лестнице. Выглянул в окно. Сунул нос во все встреченные по пути кабинеты.

Её не было.

Не было в здании школы.

Тогда ушла на улицу? Там до сих пор шёл ливень, и городской пейзаж превратился в белое марево.

— …

Она могла и просто уйти в туалет или куда-нибудь ещё — например, обратно в медпункт.

Сората решил вернуться и убедиться, и тогда краем глаза заметил чью-то тень за окном в коридоре — на дороге с другой стороны школы. Если пойти по ней прямо, можно выйти на территорию университета, по пути там встречались клумбы с цветами садоводческого клуба.

Сората увидел лишь на мгновение, но ему хватило, чтобы заметить фирменный знак Нанами — длинный конский хвост парень ни с чем бы не перепутал.

Он открыл окно в коридоре, не собираясь идти за зонтиком или даже за уличной обувью. Хотел кратчайшим путём добраться до Нанами и ничего больше.

Оттолкнувшись от пола, Сората перемахнул через оконную раму и в сменке приземлился на мощёную дорогу.

Дождь тут же залил всё тело, а от промокших носков стало особенно противно. Штаны и одежда выше пояса мерзко прилипли к коже. Но без пути назад в голове как-то посвежело. Потому что Сорате хотелось себя наказать.

Он побежал к цветочным клумбам садоводческого клуба, к Нанами в глубине насаждений, под раннюю сакуру, которая расцветала с первой декады февраля до начала марта. Сейчас лепестки уже почти опали, да и цветки не выдерживали дождя, тоже постепенно падая. На них Нанами и глядела. Её плечи апатично опустились, а хвост, которым она гордилась, промок и безжизненно обвис.

Сората неспешно приблизился.

В шуме дождя он не слышал всхлипы Нанами.

И тогда он заметил, что она не просто смотрела на цветы сакуры — она опустила голову и даже теперь сдерживала слёзы. Или надеялась, что под дождём получится их скрыть.

— Аояма, — позвал Сората, стоя за её спиной. — Хватит.

— …

Дождь ужасно шумел, заставляя напрягать голос.

— Хватит уже!

— …

— Я радовался. Тому, что ты старалась ради Сакурасо, ради Сиины, ради Мисаки-сэмпай и Дзина-сана. Тому, что для тебя Сакурасо — важное место. Правда радовался!

Сората не знал, какие слова подойдут. Лишь выдал без прикрас то, что первым пришло на ум. Он сомневался, что его речи помогут Нанами. Но пускай и так, что-то он должен был сделать. Нет, хотел что-нибудь сделать.

— Но знаешь. Необязательно приносить себя в жертву!

От громкого крика едва не разодрало горло, но дождь всё равно его заглушил.

— Бесполезно…

— Аояма?

— Вообще бесполезно!

— …

Когда Нанами показала лицо, у Сораты перехватило дыхание. Её эмоции растворились, словно сахар в дожде, а её пустой, обращённый на Сорату взгляд смотрел в никуда. По спине пробежали мурашки.

Всё-таки сдерживаться было ошибкой. Теперь оставалось только сожалеть об этом.

— Я бесполезная!

Её лицо исказилось, и Сората не понял, плачет она или смеётся.

— Хороший человек такое не скажет…

— Чего-чего?

— Я много чего наговорила в оправдание…

— Оправдание?

— В Сакурасо кризис, Масиро на грани, нельзя плакать перед Камигусой-сэмпай и Митакой-сэмпаем… Это вот всё — оправдания.

— И что?

— Я испугалась… Два года прошли даром. Очень сильно испугалась…

Сората перестал заставлять себя поддакивать, ведь Нанами и так выдала бы всё, что хотела сказать.

— Потому Сакурасо, Масиро, сэмпаи… они стали для меня надёжным оправданием, чтобы не показывать свои раны…

— Аояма…