Кошка

И вновь я ощущаю, как в комнате нарастает напряжение, подобное тому, как и при встрече с мадам Блаветт на улице Вилла Леандр. Снова я ожидаю, чем же окончится эта встреча, в какую сторону перетянет чаша весов — произойдет ли сейчас взрыв гнева и ненависти, и нам с негодованием будет указано на дверь, или же...

— Вы?! — удивленно смотрит месье Беляр на Блайхера и снова повторяет: — Это вы. Хуго Блайхер?

— Так точно, я — Хуго Блайхер. Вот мое приглашение на процесс против вашей дочери на 3 января 1949 года во Дворце юстиции.

Старичок внимательно рассматривает конверт, затем вопросительно смотрит на Блайхера и дрожащим от скрытого возмущения голосом спрашивает:

— Ну и почему же вы не приехали?

Блайхер показывает на дату поступления письма:

— Да просто потому, что я получил это приглашение только 21 января 1949 года, то есть через четырнадцать дней после того, как приговор о смертной казни вашей дочери был уже вынесен.

— Стало быть, вы тогда... приехали бы? — спрашивает Беляр.

— А вы что же, считаете меня за негодяя и подлеца, месье?

Старичок поднимается. Его небольшая тщедушная фигурка выпрямляется, и он превращается в старого французского офицера, ветерана Вердена, с гордостью носящего знак участника боевых действий на лацкане своего пиджака. Затем протягивает Блайхеру руку.

— Мы были несправедливы по отношению к вам, месье Блайхер, — произносит он. — Пожалуйста, извините меня и жену... — Посмотрев вопросительно на свою супругу, которая молча кивнула головой, продолжил, обращаясь к нам: — Могу я вас просить быть сегодня нашими гостями?..

Крепкое рукопожатие закрепляет мир между французским капитаном в отставке Арсеном Беляром и бывшим немецким унтер-офицером Хуго Блайхером из Теттнанга.

Поздняя осень 1941 года была счастливым временем для «Кошки», жившей вместе с Хуго Блайхером, человеком, лучше всех понимавшим, как привязать к себе эту своенравную молодую француженку.

Однако что в действительности происходило в сердце Блайхера, она не знала. Она жила сегодняшним днем. У нее, как у всякой любящей женщины, проявились такие свойства, которые от нее можно было бы ожидать с трудом, в частности, увлечение домашними делами, к которым она до сих пор относилась скептически.

Блайхер уехал из своей романтической холостяцкой квартиры на вилле кинозвезды Гарри Бера. Теперь он вместе с «Кошкой» поселился в фешенебельном квартале в районе Булонского леса по улице Фезандери в доме номер 26, в богато обставленной квартире, владельцы которой перед началом немецкой оккупации сбежали в свободную часть Франции. Странное совпадение заключалось в том, что член этой семьи Пьер де Вомекур, особоуполномоченный британской секретной службы, парашютист, ставший несколько позже руководителем французского движения Сопротивления, круто изменил жизнь «Кошки».

А пока Матильда полностью подпала под влияние немца Хуго Блайхера. Она старалась уловить любое желание в его взгляде и делала все, чтобы крепче привязать его к себе. «Кошка» не признавала никаких компромиссов не только в ненависти, но и в любви. Она не относилась к людям, которые могли удовольствоваться полумерами. Она хотела владеть своим гунном только одна и ни с кем не делиться.

«Кошка» заботится о белье Хуго, чистит его костюмы. Она готовит как хорошая и добропорядочная хозяйка. И нужно сказать, что парижанки неплохо разбираются в кухонных делах. Окруженный постоянной заботой и вниманием, Блайхер порою совсем забывает, что любит эту женщину не совсем так, как она этого хотела бы. Да, он испытывает к ней сердечную симпатию и расположение, но о «самой большой любви» в своей жизни не может быть и речи.

Оба жили как муж и жена в прекрасной квартире Вомекуров. «Кошка» получала от Хуго деньги на хозяйственные расходы и начала исподволь, очень тактично превращать немецкого унтер-офицера в своего «Жана» — в мужчину, который соответствовал бы ее идеалу.

Конечно, превратить этого широкоплечего гунна в истинного француза было практически невозможно хотя бы из-за его фигуры. Его французский стал безошибочным, но иностранный акцент все же слышался. На счастье, он не воспринимался как немецкий, который мог бы выдать его тут же. Ибо, несмотря на всю свою любовь к Хуго Блайхеру, «Кошка», не потерявшая чувства патриотизма, не могла открыто появляться на людях вместе с немцем.

Поэтому она старалась привнести в его речь бельгийский акцент, обучая его бельгийскому алфавиту и определенным выражениям. Он тогда сможет сойти за бельгийца, как говорится, запросто.

И хотя его акцент и фигура выдавали в нем не истинного парижанина, одежда его все же должна была соответствовать стилю этого города. Вот и потащила «Кошка» вяло сопротивлявшегося Блайхера к первоклассному портному на Королевской улице и в ателье по пошиву модных рубашек, купила пользовавшиеся в Париже повышенным спросом галстуки, заставила приобрести элегантную обувь. Все это по спекулятивным ценам черного рынка. И она радовалась как ребенок, когда ее немецкий друг приобрел истинно парижский облик.