Кошка Белого Графа

Правда, до Ночи Всех Богов еще без малого три недели. Что я буду делать в Альготе столько времени? Может, все-таки в Керст?..

Лоб кольнуло будто каленой иглой.

У меня, часом, не жар начинается? Не хватало еще простудиться!

Холод пробирал до костей, и я не стала больше ждать. Улучив момент, когда во дворе никого не было, выскользнула из-под садовой скамьи, забралась в грузовые сани и втиснулась между кофрами. Их стенки, обитые толстой кожей, еще хранили остатки тепла. Снаружи задувал ветер, и все равно было так хорошо, что я зажмурилась от удовольствия.

Погрузили последний сундук. Дверцы захлопнулись, клацнул замок, внутри стало темно. Я сказала себя, что тревожиться не о чем. На передней стенке за головой кучера есть окошко с раздвижной деревянной заслонкой. Если понадобится, я сумею открыть ее изнутри — на что кошке лапы с когтями?

Но когда во дворе послышался грубый, как наждак, голос матушки Гинаш, стало жутко до дрожи в печенках. Вдруг она почует меня, как почуяла тогда, у окна? Я же тут как мышь в мышеловке!

Наконец тронулись. Я сидела будто на иголках, прислушиваясь к каждому шороху, а перед глазами снова и снова вставал момент, когда со старушечьих пальцев слетела, устремляясь ко мне, зловещая черная пыль.

Знала ли ведьма, что я оборотень или наложила свое заклятье просто на всякий случай?

Так или иначе, путешествовать в ее компании — отчаянный риск. Но другую оказию надо еще найти, а на дворе не лето.

И скоро я ощутила это сполна. Ветер в возок не задувал, снег не залетал, но мороз проникал сквозь все преграды, постепенно выстуживая сундуки, кофры и пол под лапами, заползая ледяными щупальцами под мою тоненькую шубку.

До первой остановки было еще терпимо. Судя по звукам и запахам снаружи, Льеты завернули в придорожный трактир. Движение за стенками возка не затихало ни на миг, и я не решилась выйти. Вдруг стану двигать заслонку, а кто-нибудь заметит?

Выехали часа через два. Льеты, небось, успели не только отобедать с толком, но и у камина посидеть, газеты почитать, кавалер еще и стопочку пропустил, а бедная кошка тут хоть околей!..

К моменту второй остановки я уже клацала зубами, трясясь, как цуцик. Живот подвело от голода, очень хотелось в отхожее место.

Как только кучер, проследив, чтобы коням задали корм, ушел в тепло вслед за господами, я вскарабкалась по сундукам и с пятой попытки сумела-таки сдвинуть заслонку.

Уже смерклось. Снег давно перестал, трактирный двор был неплохо укатан. В дальней его части, в открытом загоне, окруженном бревенчатой изгородью, дремали полдюжины ломовых мамок — совсем не таких ухоженных, как Фин и Фан господина Лердсона. Их кудлатая шерсть давно потеряла белизну, на боках смерзлась в грязные сосульки.

У трактира сновали люди, но до кошки, выбравшейся из оконца крытой повозки, никому дела не было.

Длинное здание манило желтыми окнами и ароматами съестного. Я отыскала заднюю дверь и уселась у крыльца. Думала, придется учиться красть еду.

Но не понадобилось.

Кухонная девчонка, посланная выплеснуть помои, не осталась равнодушна к моему мурлыканью. Даже впустила в тепло.

Она и сама была как бездомный котенок. Одежонка вся штопаная, на грязных тощих ногах деревянные башмаки.

Интересно, штопала сама? Стежочки мелкие, ровные.

Девчонка принесла похлебки, и я принялась за еду, стараясь не думать, что раскисшее месиво наверняка слито из чужих мисок.

— Подожди, — шепнула девчонка. — Сейчас за косточкой сбегаю…

— Я т-те дам косточку! — прогрохотало над головой. Грубо, сипло, да с бранными перекатами.

По коридорам мимо все время кто-то топал, скрипел половицами, и я не придала значения тяжелым мужским шагам, но услышала их, уловила вонь перегара и кислого пота.

Вовремя поняла, что все это приближается, и сумела увернуться от кованого сапога — только миска загрохотала, разметав по полу остатки похлебки.

А мою спасительницу застали врасплох. Косматый бугай с налитой кровью рожей влепил ей такую затрещину, что девочка упала, а он шагнул ближе, собираясь поддать ногой.

Не знаю, как бы я поступила в человеческом теле — этот вопрос пришел мне в голову уже после…

А в тот миг было не до вопросов. В ушах зазвенело от ярости. Я прыгнула краснорожему на брюхо, проехалась когтями по рубахе навыпуск и повисла на том самом месте, которым особо дорожат мужчины — ни секунды не думая о приличиях. Да еще задними лапами прошлась от души по толстым ляжкам.

Бьешь маленьких?

Вот тебе от маленькой кошки, негодяй! Получи!

Бугай заревел, как раненый медведь — такими словами, каких я и от извозчиков не слышала.

Было самое время рвать когти. Но проклятые застряли в грубой шерстяной ткани. Бугай махнул ручищей — у меня звезды из глаз посыпались. Я поняла, что лечу кувырком и сейчас шмякнусь о стену!

В последний момент успела собраться в воздухе. Лапы отбила, приземляясь, но в остальном обошлось.

Медвежий рев прервался женским скандальным визгом. На шум явилась тетка в зеленой клетчатой юбке и кирпичного цвета кофте с оборками, туго натянутой на животе. Как можно такое носить? Ведь не бедная, видно!