Кошка Белого Графа

Но поворачивать назад не хотелось, просто потому что это — назад. А мне вперед надо. В Альготу или к Вере, но вперед.

Ай! Переносицу опять кольнуло.

Да что это такое?

Ну-ка, проверим…

Эй наверху! Я решила. Не хочу в Альготу. Туда едут Льет и его ведьма. Отправлюсь к Вере, на запад. Где тут запад?..

На сей раз это был не короткий укол — показалось, будто между глаз мне положили кусок раскаленного железа и стукнули по нему молотком. Легонько стукнули. Но думаю, мое "мяу" слышали даже рыбы подо льдом.

Свяна! Свен! Мы так не договаривались. Вы сказали, печать не сойдет, пока я не исполню обет, но не сказали, что она будет жечь каленым железом, стоит подумать о… О том, чтобы его не исполнять.

Хорошо, убедили.

Скрючившись от холода и поджав хвост — в самом буквальном смысле, я потрусила в сторону тракта.

Печать кольнула опять, на этот раз деликатно.

Пришлось развернуться и двинуться по следу Льета.

Свен, Свяна! Вы хотите, чтобы он из моей шкурки воротник сделал? Меня же поймают сразу, как только близко подойду!

Печать молчала. Боги молчали. Только луна, яркая и голубая, как лед, следила за мной с черных небес, припорошенных крошечными снежинками звезд. Чистый сухой воздух обжигал горло.

Чтобы не думать о плохом, я стала вспоминать свои злоключения, воображая, что сочиняю роман. Снежную сказку, в которой все закончится счастливо.

Это отвлекло, но ненадолго. Я бежала по санному следу, как по битому стеклу, чувствуя, что замерзаю, промерзаю насквозь, не до костей даже, а глубже, хотя казалось бы, глубже некуда. И впереди по-прежнему ни малейших признаков жилья.

— Свяна! Свен! — позвала я. Из горла вырвалось протяжное: — Мя-а-а-у-у!

Сделайте что-нибудь! Иначе к утру будет все равно, сошла печать или нет!

И снова — тишина. Боги словно намекали, что укротить стужу, как и вернуть мне тело, не в их власти.

— Снежа!.. Ты сестра им. Помоги!

Все боги — дети Двуликого, братья и сестры, что не мешает им вступать в брак между собой. Людям нельзя, а богам можно. Потому что они боги, и потому что у них нет выбора — больше жениться все равно не на ком.

Свяна, о чем я думаю!

Нет, не Свяна… Снежа!

Хозяйка Зима!

Слышишь меня?

Поднялся ветер, по белой равнине пронеслась поземка, и я задохнулась колючей пылью. Из не плачущих кошачьих глаз брызнули слезы. Было так холодно, что хотелось умереть… но умирать не хотелось!

"Кош-шка, — шелестели снега. Будто сотни змей струились вокруг. — Кош-шка…"

Наверно, я сходила с ума…

В снежном вихре соткалась расплывчатая фигура.

"Приди ко мне, Кошка, — прозвучал в голове ясный ледяной голос, — и никогда не будешь знать холода. Не будет боли, не будет мук…"

— Нет! — выкрикнула я. — Нет! Посмотри: на мне печать твоих сестры и брата. Они ждут от меня службы. Я им нужна…

— А мне? — спросила фигура. — Сослужишь службу мне? Тогда помогу.

— Чего ты хочешь?

— Узнаешь, когда придет время.

Так всегда — во всех сказках! Сперва обещай, а потом хоть в петлю лезь, когда потребуют такого, чего и врагу не пожелаешь — но отказываться уже поздно…

— Так сослужишь?

— Сослужу…

Кажется, я все-таки заплакала. Но слезы в глазах стали льдинками, и сквозь них полыхнуло видение: прекраснейшая женщина в белом уборе, искрящемся тысячью снежных звезд. Она склонилась ко мне из черного поднебесья и запечатлела на темени долгий поцелуй, от которого меня пронзило лютым холодом — а потом отпустило.

— Вот мой дар. Он согреет тебя и защитит.

И — все. Голос еще звучал в ушах, а женщина сгинула. Остались лишь ночь, звезды и снега.

И я.

А еще чувство, будто меня обернули пуховым одеялом.

Пух был густым и ослепительно белым. Вернее, не пух, а мех. Восхитительный пышный мех. На одной лапе, и на другой, и на хвосте, и на плече, и на груди, и на животе… Всюду, куда я смогла заглянуть.

У богов все, как у людей. Есть богатые, славные, почитаемые, с дворцами-храмами и толпами служителей-ули. Есть безвестные, незаметные, а то и забытые. А есть такие, как Зима… Снежа, — которые не ждут почестей от людей.

"Храм мой из снега,

алтарь изо льда,

вьюга

гимн мой священный,

мороз мой слуга".

А на крайнем севере Ригонии и Вайнора стоят Приюты Зимы, где вайны и гобры с особым даром разводят карликовых мамонтов, ездовых собак и снежных кошек.

Кажется, богиня только что превратила меня в одну из них.

Снова одолел голод. Но бежалось легко. Пучки шерсти между пальцами согревали лапы, смягчали шаги. Я больше не проваливалась и не оступалась, снег будто сам нес меня.

А зима оказалась полна жизни.

В вышине парили снежные птицы, с их крыльев веером сыпалась алмазная пыльца, и в кружении блесток вились мотыльки, прозрачные, как морозный узор на окне. Скреблись под землей ледяные мыши. Вдалеке промчался заяц — живой, настоящий, я это почуяла, а следом такой же — снежный. Далеко-далеко взвыл стылым воем ледяной волк. А снега вокруг все пели, пели свою тихую неумолчную песнь…

Мне было удивительно и жутко. Но я верила, что отныне зима мой друг и союзник.

Я ошиблась.