Кошка и Токио

Почему ей было так тяжело говорить по-японски? При этом она ощущала себя совершенно другим человеком. Риоко попыталась, как когда-то, поддразнить отца, однако переход на японскую речь тут же отяготил ее условностями.

– Ну ничего себе наглость! – фыркнул с улыбкой Таро. И она с облегчением почувствовала: отец поддержал ее шутку. – Можем смотаться в магазин, когда проснется Эрик. А? Что скажешь, Ген? – Он поглядел на внука, затем поднял глаза к потолку, как будто что-то вспоминая. – А что у вас ест Эрик?

– Он ест абсолютно все, что дают.

– Вот это славный парень! Нет ничего хуже, чем привередливый едок.

Несколько мгновений они сидели, ничего не говоря, словно не зная, что сказать. Риоко глядела на свои руки. Таро забавно фырчал губами перед Геном, который каждый раз то радостно хихикал, то гулил, отчего дедушка тоже смеялся.

Риоко решила для разрядки еще немножко подтрунить над отцом.

– А ты знаешь, что вчера забыл выключить в нижней спальне свет? Когда поехал нас встречать в аэропорт. – Риоко покачала головой: – Ай-ай-ай, кое-кто у нас становится забывчивым!

Однако на сей раз отец даже не улыбнулся. Или в ее словах не было ничего смешного? Может, она, наоборот, расстроила его этим? Или что-то у него всерьез не слава богу? Внутри у Риоко нехорошо ёкнуло.

Между тем отец поставил кофе на стол и переложил Гена на другую руку.

– Риоко… Я должен тебе кое-что сообщить.

Она взглянула на отца. В его тоне было нечто такое, что требовало полного внимания.

– Прости, что не сказал тебе об этом вчера, но вы с Эриком так устали после долгого перелета. Да и… Пожалуй, лучше сообщу сейчас. Или даже проще будет, чтобы ты увидела…

Он медленно поднялся, тяжело опираясь свободной рукой о край стола.

– Пойдем со мной.

Отец вышел из кухни, постукивая по полу искусственной ногой, и Риоко последовала за ним. В коридоре все так же царил полумрак, поскольку там не было ни одного окна на улицу. Таро провел дочь к спальне на первом этаже и тихонько постучал в дверь. Изнутри послышался низкий хриплый голос:

– Войдите.

Отец открыл дверь и жестом пригласил Риоко зайти.

Она прошла в комнату. И внутри у нее все оцепенело. Перед ее взором возникли очертания человека, сидящего, сгорбившись, на полу возле низенького столика-котатсу. Два футона были аккуратно скручены и положены к шкафу, куда их убирали на день.

Сидевший возле котатсу мужчина поднялся на колени.

– Риоко-тян, – произнес он.

Она уставилась на него во все глаза, будто лишившись дара речи.

– Риоко-тян… – Мужчина низко поклонился, коснувшись головой татами, и дрожащим голосом сказал: – Прости меня!

– Рио-тян… – подал голос уже отец. – Мы…

Она резко замотала головой.

Человек, сидевший на полу, взволнованно поглядел на нее.

Да как он посмел?! Как он осмелился вернуться?!

Риоко прошла мимо него к сдвижной прозрачной двери. Ее отец держал на руках Гена, и ей отчаянно захотелось забрать у него сына и поскорее уйти из этой комнаты. Но она была словно в ловушке. Она чувствовала спиной взгляды отца и дяди и знала, что они ждут от нее ответа. Но что она могла сказать им сейчас? Ей больше всего хотелось просто взять Эрика с Геном и немедленно сбежать из этой ситуации. Улететь обратно в Нью-Йорк, прочь от всех этих переживаний и сложностей. Вернуться туда, где все намного проще.

После всего, что он натворил… Как он вообще посмел?!

Она сдвинула дверь вбок и вышла в сад, тут же закрыв ее за собой.

Сад оказался намного меньше того, что был при их старом доме в Накано.

Солнце только начало всходить, и Риоко поглядела поверх крыш множества приземистых домиков на высящиеся вдали небоскребы. Рядом раздалось тихое «мяу», и она увидела небольшую трехцветную кошечку, которая тут же потерлась о ее ноги. Риоко опустилась на корточки, чтобы погладить малышку, и та благодарно замурлыкала.

– Как же все у нас тут наперекосяк. А, кисонька?

Кошка поглядела на нее необычно яркими зелеными глазами. На белых участках ее пятнистой шубки кое-где виднелась подсохшая кровь.

– Тебе тоже пришлось сражаться, да? – Она снова погладила ее мягкую шерстку, и кошка довольно мяукнула.

Риоко пригляделась к ней внимательнее. Она была точь-в-точь как дедушкина любимая кошка Наоми. Соноко тоже очень ее любила. Когда они были маленькими, Соноко всегда просила дедушку разрешить кошке спать у них на футоне. Кошка забиралась под одеяло – особенно зимой, когда хотелось согреться. Ее любимое место было в ногах у Соноко.

Бедная маленькая Соноко, которая так и умерла! И отца не было подле нее… А теперь вот он, пожалуйста! Ждет, что его простят. Пусть бы он лучше горел в аду!

Дверь за спиной у нее сдвинулась вбок, и Риоко даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, кто вышел следом за ней.

– Детка? – От голоса Эрика сердце тепло затрепетало.

Кошка, которую спугнуло появление мужчины, вскочила на ограду, однако не ушла, оставшись наблюдать. Словно чего-то выжидая.

Развернувшись, Риоко увидела Эрика, державшего в слинге Гена. В руках у него были две чашки кофе, одну из которых он протянул ей. Риоко приняла чашку, сделала глоток. Кофе был уже остывшим. И горьким.