Кошка и Токио

А когда я в понедельник утром увижу Киоко, она просто посмотрит сквозь меня, словно я невидимка.

Но ничего этого пока что не случилось. Я по-прежнему сижу в поезде, пытаясь вообразить ближайшее будущее. Вот только почему у меня такое чувство, будто все это уже состоялось? Как будто подобное происходило уже тысячи раз и всегда будет происходить. Словно фрагмент записи с камеры видеонаблюдения, снова и снова просматриваемый по кругу. Ее голова все так же покоится у меня на плече, и единственное, о чем я сейчас способен думать, – есть ли у нас хоть какая-то власть над собственной жизнью? И как бы я мог изменить будущее? Ибо что такое судьба, как не тот самый момент, когда, играя в компьютерную игру на высшем уровне сложности, потратив все жизненные силы, ты вдруг совершаешь одну-единственную оплошность?.. Эти мучительные мгновения проходят, как вечность, пока тебя не настигает последний, решающий удар. Ты уже знаешь, что облажался и пути назад нет. Ты можешь сколько угодно нажимать на паузу, однако это не отвратит того, что неминуемо должно произойти.

Ну что ж, пора снова нажать на «старт». Снять игру с паузы и дать ей пройти до конца.

Киоко сонно поднимает голову и открывает глаза:

– Что, уже приехали?

Сакура

– К Уэно, пожалуйста! – говорит она и, низко опустив голову, ныряет на заднее сиденье.

Кивнув, я тяну за рычажок под рулем, который автоматически закрывает задние дверцы. В молчании мы трогаемся с места. На ней розовое кимоно с узором в виде цветущей сакуры. Исключительно изысканное и нежное. По старомодной прическе сразу видно, что она из небольшого городка. В Токио женщины таких причесок больше не носят. Причем готов поспорить, что из городка с богатой историей – вроде Киото, к примеру. Богатая, преуспевающая дама. Не хочу и пытаться угадать ее возраст – это как-то не приличествует джентльмену.

Иногда, когда мне скучно, а день тянется невыносимо долго, я развлекаю себя тем, что пытаюсь определить, что представляет собою очередной мой пассажир. Бывает любопытно составить мнение о незнакомых людях, когда они еще только садятся ко мне в такси, постараться угадать, что они собой являют, чем занимаются и куда едут. Хотя у меня нет привычки совать нос в чью-то жизнь. Большей частью я все-таки сосредоточен на дороге и стараюсь не быть излишне любопытным. Чужие дела меня не касаются.

– Какой чудный весенний день, не правда ли? – произносит пассажирка.

– Совершенно верно, – отвечаю я.

– Я столько лет не видела цветения сакуры в Токио! – вздыхает она.

– Издалека приехали?

– Из Канадзавы. Мне не часто доводится бывать в Токио. Для меня это как подарок.

– Ну что же, надеюсь, вы приятно проведете время!

– Спасибо. – В зеркале заднего вида ловлю ее улыбку. – Я приехала повидаться с подругой-американкой. Вообще она из Портленда, штат Орегон, но какое-то время жила в Канадзаве. А сейчас переехала сюда и работает переводчицей.

Я не могу сдержать улыбки. Эти провинциалы всегда меня изумляют! У токийцев не принято много рассказывать о себе при первой встрече.

Некоторое время мы едем в молчании, затем она снова заводит разговор.

– А вы когда-нибудь бывали в Канадзаве?

– Нет, – отвечаю. – Я на самом деле мало куда ездил.

– Наверное, вы очень заняты работой?

– Да, есть такое дело.

– А дети у вас есть?

«Во дает! Такой глубоко личный вопрос!»

– Да, есть дочка.

– А где она живет?

– В Нью-Йорке.

– Как замечательно! Чем же она занимается?

Я вынужден немного притормозить у перекрестка: на светофоре загорается красный.

– Она замужем за американцем по имени Эрик. Он славный парень, не прочь душевно посидеть за стаканчиком. Любит их пиво и наше сётю. Когда они приезжают сюда на Новый год, мы отлично проводим праздники. И всегда очень грустно, когда они уезжают. Она сейчас в приятном ожидании. Кто бы мог подумать? Я – и дедушка!

– Вы совсем не выглядите как дедушка. Сколько вам лет?

– Шестьдесят.

– А вы с женой поедете в Нью-Йорк, когда дитя родится?

Даже не знаю, что и ответить, – не хочется портить настроение.

– Надеюсь, что да.

– Вам там очень понравится!

«Ей-то уж точно бы понравилось».

– Надеюсь, – отвечаю вслух.

Когда мы подъезжаем к парку Уэно, она вытаскивает из кошелька несколько новеньких шуршащих купюр и с благодарностью вручает мне. Я отсчитываю сдачу, передаю ей, после чего тяну за рычажок, открывая заднюю дверь. Какая удобная штука этот автозамок! Уверен, в желтых нью-йоркских такси таких не водится. Женщина склоняет голову на прощанье, и я тоже низко киваю в ответ. На этом, привычно придерживая кимоно, она выбирается из такси.

На улице ее сразу же встречают три молодые дамы, тоже одетые в кимоно с расцветкой в духе благоухающей весны. Вижу и американскую подругу, о которой говорила пассажирка, – блондинку с голубыми глазами. И кимоно ей, надо сказать, очень к лицу. Подруги тут же начинают оживленно разговаривать, причем эта американка изумительно говорит по-японски. Затем они всей стайкой направляются к парку. Я же трогаюсь дальше, и разговор их быстро затихает.