Кошка и Токио

Охаси написал адрес того дома в Накано, где бывал много лет назад. И сразу же накатили воспоминания об их семейных сборищах… Как он церемонно приветствовал свою невестку, как играл с юной племянницей. Его брат Таро всегда был очень доволен жизнью. У него не то чтобы водилось много денег, но он был настолько счастлив со своей красавицей-женой, улыбчивой и жизнерадостной дочуркой Риоко и старой-престарой сакурой на лужайке в саду! Таро мог бы достигнуть в жизни куда большего, чем работать обычным таксистом. Он писал такие восхитительные стихи! Мечтательные, наполненные красочными образами… Отец невероятно им гордился.

Под той старой сакурой Охаси устраивал для двух их семей домашние чтения ракуго… Тут на глаза у него навернулись слезы. Охаси вспомнилась его давнишняя аудитория: брат Таро, невестка, племянница Риоко, а также жена и дочь самого Охаси, отец… Припомнились их улыбающиеся лица, когда они слушали его забавные истории… Но по мере того как его выступления с каждым разом становились все более пьяными и возмутительными, отец перестал на них приходить.

Таро сейчас наверняка было бы ужасно стыдно за него.

Охаси передал полицейскому бумажку с адресом. Тот быстро глянул на написанное и подвинул обратно к Охаси:

– Не могли бы вы также написать его полное имя?

Охаси написал иероглифы, обозначающие имя брата: Охаси Таро.

– Если позволите заметить, у вас очень красивый почерк. Хорошо. Я сейчас схожу и проверю информацию. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Какой ужасный способ вновь выйти на связь с братом после стольких лет!

Охаси вновь рассеянно взялся за кофе, наклонил чашку к губам, однако ощутил лишь остывший крупитчатый осадок со дна кружки. Во рту остался горький привкус.

Спустя десять или чуть больше минут полицейский Фукуяма вернулся в комнату вместе с человеком в гражданском костюме. Охаси тот мгновенно не понравился. Трудно было точно сказать почему, но все же было в этом человеке что-то фальшивое, несмотря на всяческие усилия казаться добрым и приветливым. Начать хотя бы с того, что он мазал волосы гелем и носил шипастую прическу, чего Охаси совсем не одобрял. Его скользкая, елейная физиономия немного напоминала того священника из церкви, что говорил такие чудовищные вещи о Хиросиме и Нагасаки.

– Охаси-сан… Боюсь, у меня для вас плохие вести. Я позвонил по тому адресу, что вы мне дали, и… Мне очень жаль вас огорчать, но ваш брат там больше не живет. Нынешний владелец дома не смог нам сообщить, куда тот переехал, и у нас нет возможности добыть какие-либо сведения о его новом месте жительства.

– Ох…

– Так вот, Охаси-сан… Все-таки подумайте хорошенько. Быть может, вам удастся припомнить еще какого-нибудь родственника? Хоть кого угодно? Какого-нибудь дальнего дядю или троюродного брата? Кого-нибудь!

– У меня никого больше нет.

– Подумайте еще, Охаси-сан. Это очень важно.

– Извините, но больше у меня никого нет.

Полицейский вздохнул.

– Ну, что же… Мне ничего не остается, как объявить вас лицом без определенного места жительства и препоручить вот этому человеку. Это Танака-сан.

– Рад с вами познакомиться, Охаси-сан! Ничего не бойтесь, мы о вас позаботимся. – Елейный тип изобразил снисходительную улыбку, переводя взгляд с Охаси на полицейского и обратно, точно наблюдал за игрой двух неумелых новичков в теннис.

– Мне очень жаль, Охаси-сан. Но тут уж я ничего не могу поделать. – Сержант поднялся со стула и вышел.

Охаси остался наедине с человеком в костюме, тут же усевшимся на освобожденное полицейским место.

– Ну что, Охаси-сан… Теперь мы препроводим вас в наше учреждение, оно совсем недалеко отсюда. У вас отныне будет замечательный новый дом…

Охаси слушал его долгую, петляющую кругами болтовню, явно призванную сбить человека с толку. Впрочем, он понимал, для чего это надо: чтобы украсть его последнее на свете достояние – свободу.

Кошка неслышно, на мягких лапках пробежала по глухому переулку к заднему окошку отеля. Потом резко сбавила шаг. В воздухе веяло чем-то непривычным. Неужто… дымом? Здесь явно что-то случилось. Окно душевой было, как всегда, открыто, и она ловко шмыгнула внутрь.

В коридорах отеля было, как обычно, тихо, а странный запах становился все сильнее по мере приближения к спальному отсеку. Дойдя до помещения с капсулами, кошка увидела остатки потушенного костра и пустоту.

Тишину нарушило отчаянное «мяу». Человека с красной головой в кровати не оказалось. Исчезли все его вещи, остался только запах.

Кошка недовольно простонала.

Куда же делся этот красноголовый старик?

И где ее обычный завтрак?

Подождав еще несколько минут, она широко зевнула и направилась обратно тем же путем, каким сюда и пришла.

Неторопливой поступью она двинулась по переулку с урчащим от голода животом, ища что-нибудь съестное.

В ее походке чувствовалось беспокойство, едва уловимый признак нарушенного распорядка. Ей будет не хватать этого доброго человека с красной головой. И в то же время кошка черпала откуда-то уверенность, что все у нее будет хорошо. Ведь город был ее другом! И город всем ее обеспечит.