Кошка, которая умела плакать. Книга 1

– Да не то слово! А эти сволочи в фольге пытаются доказать, что это никакая не трещина. Нет! По их высокому мнению – это совершенно необходимое вентиляционное отверстие. Но я, слава Аласаис, не настолько плохо разбираюсь в архитектуре! – Талия погрозила пальцем полумраку комнаты. – У Бесконечного законов – мышь насикала, и когда один из них нарушают, это что же надо со своими глазами сделать, чтобы не заметить?!

Ирсон молчал: он выбрал правильный катализатор – реакция была запущена, и теперь можно было передохнуть, наблюдая, как из котла валит пар и сыплются искры. Талия расходилась всё больше и больше, и с каждым словом в её тело возвращалась жизнь – медленно, по капле, но уже неостановимо.

– И даже если бы я была полной дурой, у меня же есть алайское чутьё, понимаешь? Я чую беду. Чую, что достаточно малейшего толчка, и всё рухнет. Вот я и начинаю метаться, истошно орать и кусать дрыхнущих хозяев дома за пятки! Но они только раздражённо пинают меня!

– Почему? По глупости? По злобности натуры? Им трудно поверить, что ты, безмозглая ан Камианка, можешь быть умнее Веиндора? – подбавил жару Ирсон.

Талия молчала почти минуту, морща лоб, постукивая хвостом по ковру. Ирсон с удовольствием наблюдал за тем, как по её щекам разливается румянец.

– Потому, что они не понимают, что работа Веиндора – сплошная штурмовщина. У него вон сколько миров неоприходованных стоят. Только подумай, Ирсон, сколько существ обречено на вечные страдания во всяких загробных мучилищах лишь потому, что их поступки не понравились тамошним богам! Кто-то показался слишком жестоким, кто-то – слишком милосердным, и – пожалуйста! А сколько прозябает на всяких благословенных лугах, сияющих небесах и в благодатных болотах!

– Прозябает?

– Ну да, – кивнула Талия.

Она огляделась по сторонам, словно недоумевая, почему лежит на полу, и села, опершись на плечо Энаора.

– Все эти байки про лучший мир чешут за ухом только до тех пор, пока ты не найдёшь толкового мага-пространственника, не заявишься в один такой и не полюбуешься на его насельников. Тоска смертная! Вылизывать и плакать. Я не спорю, некоторые из них счастливы – как дебилы-сладкоежки, которым дали вечный леденец.

Ирсон поморщился.

– Ладно, ладно, это из меня попёрла гадкая, циничная безднианка! – замахала руками алайка. – Они просто счастливы. Висят себе и висят в потоках света или в озере слизи, выделяемой их обожаемым божеством, и вкушают вечную благодать, воспевая ему славу. Не зная печали и страха. Но большинству существ мало просто потреблять нечто, пусть это нечто – верх наслаждения. Им хочется действовать: созидать, разрушать, изучать и так далее. Им нужно движение, изменение, многим – борьба и даже страдания, а не это бесконечное приторное… прозябание – да тут иначе не скажешь! Их судьба не многим лучше, чем у тех, кого насильно заточили в каком-нибудь драном бриллианте.

Ирсон терпеливо слушал, хотя, проведя долгие годы в богоборческом Линдорге, он и сам мог бы читать лекции об ужасах посмертия.

– Но я к чему всё это говорю? К тому, что у Веиндора дел по горло, – продолжала Талия. – И все эти дела – архиважные. Ему некогда разбираться в тонкостях, миндальничать со всякими там… противниками ношения тел. – Она указала подбородком на вернувшегося иллюзорного лиса.

– И что же изменилось сейчас? Почему ты думаешь, что ему пора начинать миндальничать? – спросил Ирсон.

– Потому что грядут те самые толчки. Раньше трещина была не опасна, а сейчас опасна и ещё как! Она вот-вот расползётся, и… и я очень не хочу быть раздавленной крышей! – воскликнула ан Камианка, хватив ладонью по полу.

Вид у Талии был вполне бодрый, но Ирсон, окрылённый успехом, не захотел останавливаться на достигнутом.

– Прекрасно. Мы пришли к тому, что ты считаешь ваше с Иноном дело важным и нужным. Тогда я не очень понимаю, почему в начале нашей милой беседы ты отводила глаза и бурчала что-то про скучающих ан Камианок? – вкрадчиво спросил он.

Талия повесила нос.

– Давай, Талия, я не собираюсь сидеть здесь до ночи и тянуть из тебя каждое слово клещами.

– Одно дело – вопить об опасности и тормошить хозяев. И совсем другое – пытаться заделать трещину своими силами. Это слишком нагло, даже для меня, – выдавила она наконец. – Инон прав: у меня не может быть такого Пути. Я не заделаю эту трещину, а только расковыряю. Я не подхожу для этого. Мой образ жизни трудно назвать аскетичным. При всём желании. Я – нахалка, чудачка, я… любопытная до одури. Я не могу долго усидеть на месте, а мои идеи часто пугают меня саму. Я амбициозная вечная выскочка. И, самое ужасное, мне нравится быть такой! – Она в смятении подняла глаза на Ирсона. – Я всегда думала, что во всём этом есть положительные стороны. Но, может быть, я не права, и мой дивный характер, как ни крутись, нельзя сочетать со служением Веиндору? Может, я сыграла свою роль и должна… уйти?

– Тебя пугает эта мысль?