Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Тебе надо повидаться с О.П.И. — окружным полицейским инспектором Леженом. Ему твои сведения будут интересны. Когда убили Германа, Лежен допросил всех, видевших его в тот вечер на улице. Большинство показаний, как всегда, были бесполезны. Но среди прочих свидетелей там оказался один аптекарь по фамилии Осборн, чья аптека находилась поблизости. Он показал, что Герман проходил в тот вечер мимо его аптеки и он видел человека, шедшего за ним по пятам, — конечно, тогда он не придал этому значения. Тем не менее он ухитрился весьма подробно описать этого молодца и был уверен, что сможет его узнать. Ну а на днях Лежен получил письмо от Осборна. Он продал аптеку и живет теперь в Борнмуте. Осборн побывал недавно на каком-то местном празднике и уверяет, что встретил там того человека. В инвалидном кресле на колесиках. Осборн расспросил, кто это такой, и узнал, что фамилия его Венейблз.

Корриган вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.

— Совершенно верно, — сказал я. — Это был Венейблз. Он присутствовал на празднике. Но идти по пятам за отцом Германом в Паддингтоне[181] он никак не мог. Это было бы невозможно физически. Осборн ошибся.

— Он описал его скрупулезнейшим образом. Рост около шести футов, крупный нос крючком, кадык. Все так?

— Да. Все подходит. Но тем не менее…

— Понимаю Мистер Осборн вполне может переоценивать свою наблюдательность. Очевидно, его ввело в заблуждение случайное сходство. Но то, что ты устроил встречу для того, чтобы с таким энтузиазмом рассказать о каком-то там бледном коне, очень меня заинтриговало. Давай выкладывай!

— Ты мне не поверишь, — предупредил я. — Я и сам-то, строго говоря, себе не верю.

— Давай, давай! Не стесняйся.

Я рассказал ему о моей беседе с Тирзой Грей. Последовало молниеносное:

— Какое бессовестное вранье!

— Тебе так кажется?

— Тут двух мнений быть не может! Что с тобой, Марк? Белые петушки! Это для жертвоприношений, что ли? Медиум, местная ведьма, эдакая свеженькая еще старая дева, насылающая лучи, которые несут гибель всему живому! Это же безумие! Чистое безумие!

— Безумие, — грустно подтвердил я.

— И перестань мне поддакивать, Марк! Иначе я решу, что во всей этой чертовщине и впрямь что-то есть! Ты ведь думаешь именно так, верно?

— Разреши мне сперва задать тебе один вопрос. Все эти разговоры о тайном стремлении к смерти — есть под ними какая-то научная основа?

Корриган крепко призадумался, затем сказал:

— Я не психиатр. Между нами говоря, я считаю добрую половину их тоже немножко чокнутыми. Совсем помешались на всяких там теориях. А теории эти их бог знает куда завели. Между прочим, в полиции не очень-то жалуют медицинских экспертов, которые всегда тут как тут, если требуется оправдать очередного убийцу, поднявшего руку на беззащитную старушку ради денег, припрятанных в Шкатулке!

— Предпочитаешь свою теорию желез внутренней секреции?

Он осклабился.

— Ладно, ладно! И у меня есть своя теория, согласен! Но у моей теории будет хорошее материалистическое обоснование, если я своего добьюсь! А вся эта болтовня о бессознательном — пф!

— Ты в бессознательное не веришь?

— Нет, конечно, я верю! Но этих молодцов чересчур уж заносит. Бессознательное стремление к смерти и так далее — частично это верно, но часть эта вовсе не так велика, как они полагают.

— Но, значит, стремление к смерти существует, — настойчиво гнул я свою линию.

— Лучше найди себе учебник психологии — и прочтешь сам, что тебе надо.

— Тирза Грей утверждает, что и так все это знает.

— Тирза Грей! — фыркнул он. — Что может знать чокнутая старая дева из глухой деревеньки о работе человеческого сознания!

— Говорит, что знает много чего на этот счет.

— Как я уже сказал, бессовестное вранье.

— Но так, — возразил я, — и раньше говорили о каждом открытии, противоречащем общепринятым представлениям. Лягушки, дергавшиеся от электродов…

Он прервал меня:

— Итак, ты купился на это, целиком и полностью?

— Вовсе нет! — возразил я. — Я только хотел выяснить, подтверждается ли это современной наукой.

Корриган фыркнул:

— Современную науку ему подавай!

— Хорошо. Я только спросил.

— А скоро ты скажешь, что она и есть та женщина с коробом!

— Какая женщина и с каким коробом?

— Это просто одна из старинных нелепиц, используемых Нострадамусом. Люди ведь купятся на что угодно!

— Ты бы хоть рассказал мне, что слышно нового со списком фамилий?

— Ребята здорово поработали, но подобные розыски — дело длительное и кропотливое. Фамилии без адресов и имен мало что дают.

— А если подойти к этому с другой стороны? Голову даю на отсечение, что на каждую из этих фамилий в списке в последнее время — скажем так: за последний год или полтора — было выписано свидетельство о смерти. Разве не так?

Он бросил на меня странный взгляд.

— Вообще-то так…

— Общее у них одно — смерть!

— Правильно. Но все может оказаться не так страшно, как кажется на первый взгляд. Да знаешь ли ты, сколько народу умирает Каждый день на Британских островах! А среди этих фамилий к тому же есть весьма распространенные, что тоже не облегчает расследование.