Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Пускай. Мы сумасшедшие. Так вы поедете в Бирмингем повидать мистера Брэдли?

— Да, — сказал я. — Поеду и повидаю. Если он существует.

Квартал Муниципальной площади представлял собой настоящий улей из всяческих фирм и контор. На первом этаже одного здания я обнаружил стеклянную дверь с аккуратной черной табличкой: «С.-Р. Брэдли, комиссионер», а ниже, помельче: «Пожалуйста, входите».

Я вошел.

Небольшая приемная оказалась пустой, внутренняя дверь с надписью «Служебное помещение» была полуотворена. Голос из-за двери сказал:

— Сюда, пожалуйста.

Кабинет был побольше. Он вмещал стол, пару удобных кресел, телефон, ящики с картотекой и самого мистера Брэдли, сидевшего за столом.

Мистер Брэдли был небольшого роста, темноволосый, с проницательными темными глазами. На нем был строгий темный костюм, и выглядел он воплощением респектабельности.

— Только дверь, пожалуйста, закройте, хорошо? — с ласковой непринужденностью сказал он. — Присаживайтесь. Вот в этом кресле вам будет удобно. Сигарету? Нет? Итак, чем я могу вам быть полезен?

Я глядел на него. И не знал, с чего начать. Понятия не имел, что бы такое ему сказать. И очертя голову выпалил фразу, произнести которую меня заставило, наверное, отчаяние. А может быть, меня толкнул на это взгляд его маленьких, как бусинки, глаз.

— Ну так сколько? — спросил я.

И обрадовался, увидев, что он несколько оторопел — немного, не так, как должен был бы. Не подумал, как подумал бы на его месте ясам, что в кабинет к нему ворвался сумасшедший.

Брови его поползли вверх.

— Ну-ну, — сказал он, — даром времени не теряете, правда?

Я гнул свою линию:

— Что же вы мне скажете?

Он покачал головой с легким укором.

— Так дела не делаются. Всему должен быть свой черед.

Я пожал плечами.

— Как угодно. И какой же черед вы предлагаете?

— Мы даже не представились друг другу. Я не знаю вашей фамилии.

— До поры до времени, — сказал я, — не считаю целесообразным вам ее сообщать.

— Осторожничаете.

— Осторожничаю.

— Осторожность — прекрасное качество, но не всегда уместное. Так кто же вас ко мне направил? Кто наш общий друг?

— И этого я вам не могу сказать. У моего приятеля есть приятель, знакомый с одним вашим приятелем.

Мистер Брэдли кивнул.

— Мои клиенты нередко попадают ко мне именно таким путем. Ведь некоторые из наших задач довольно… довольно деликатны. Полагаю, вы знаете, чем я занимаюсь?

Ждать моего ответа он явно не собирался, потому что поспешил ответить сам.

— Я комиссионер на ипподроме, — сказал он. — Может быть, вы интересуетесь… лошадьми?

Последнее слово он произнес после легкой заминки.

— Нет, на ипподроме я не бываю, — упорствовал я.

— Но лошади бывают разные. Лошади на скачках, для охоты, лошади-тяжеловозы. Я лично занимаюсь спортивными делами. Помогаю делать ставки.

Он помолчал и потом спросил небрежно, может быть, даже чересчур небрежно:

— Высмотрели какого-нибудь коня?

Я пожал плечами и бросился с головой в омут:

— Да. Бледного коня.

— Ах, вот как! Хорошо, очень хорошо. А сами вы, насколько я могу судить, скорее лошадка темная…[191] Ха-ха! Не надо волноваться, потому что волноваться, уверяю вас, совершенно не о чем.

— Так я вам и поверил… — довольно грубо буркнул я.

Тон мистера Брэдли стал еще ласковее и вкрадчивее.

— Я вполне понимаю ваши чувства. Но беспокойство ваше совершенно излишне. Можете не сомневаться. Я сам юрист. Изгнанный из корпорации, конечно, — добавил он с откровенностью почти обезоруживающей, — иначе я не был бы здесь. И учтите: все, что я предлагаю, вполне законно и честно. Это просто разновидность пари. Пари ведь можно держать на что угодно — будет ли завтра дождь, могут ли русские послать человека на Луну, родит ли ваша жена двойню или не родит. Вы можете держать пари, умрет ли миссис Б. до Рождества и доживет ли миссис С. до ста лет. Мнение ваше основывается на здравом смысле и интуиции, как бы вы сами их ни называли. Видите, никаких хитростей тут нет.

Я чувствовал себя точь-в-точь как больной перед операцией, которого хирург уговаривает не бояться. В качестве психотерапевта мистер Брэдли действовал мастерски.

— Я не очень понимаю, как они работают там, в «Бледном коне», — не сразу выговорил я.

— И это вас беспокоит? Конечно. И не одного вас. «Есть многое на свете, друг Горацио…», и так далее и тому подобное. Откровенно говоря, я и сам этого не понимаю. Но результаты налицо. Достигнутые каким-то непостижимым образом.

— Не можете ли вы рассказать мне об этом поподробнее…

Теперь я утвердился в своей роли — человека осторожного, обуреваемого желанием рискнуть и страхом. Наверное, с такими клиентами мистеру Брэдли часто приходилось иметь дело.

— Вы были там хоть раз?

Решение я принял быстро: лгать недальновидно.

— Я… да… был… с друзьями. Они однажды взяли меня туда.

— Очаровательный старый трактир! Историческая достопримечательность. Они совершили чудо, так его отреставрировав. Значит, вы знакомы с ней? Я имею в виду мою приятельницу, Тирзу Грей.

— Да-да, конечно. Поразительная женщина!