Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Да, — вздохнула Джинджер. — Вот она, слабость человеческая.

— Послушайте, — сказал я. — Давайте сделаем это иначе. В Лондоне останусь я. А вы будете их клиентом. Мы сможем что-нибудь придумать…

Но Джинджер энергично замотала головой.

— Нет, Марк, — сказала она. — Так не получится. По ряду причин. И самая важная из них — то, что в «Коне» меня уже знают — под моим собственным именем. А чего не знают — им ничего не стоит выяснить у Роды, и тогда пиши пропало. Вы же успели к настоящему времени стать идеальной кандидатурой: боязливый клиент, осторожно все вынюхивающий и тем не менее не решающийся на окончательный шаг. Нет, должно быть только так, и никак иначе!

— Я против. Не могу допустить, чтобы вы поселились в каком-нибудь сомнительном месте, под чужой фамилией, одна-одинешенька и некому будет даже присмотреть за вами. По-моему, прежде чем браться за все это, нам следует обратиться в полицию — и немедленно, в первую очередь.

— Вот тут я согласна, — задумчиво произнесла Джинджер. — И тоже считаю, что вы должны это сделать. Вот вам и дело наметилось. Но куда обратиться? В Скотленд-Ярд?

— Нет, — сказал я. — По-моему, окружной полицейский инспектор Лежен в данном случае подойдет как нельзя лучше.

Глава 15 Рассказ Марка Истербрука

Окружной полицейский инспектор Лежен мне понравился с первого взгляда. Он производил впечатление человека спокойного и очень надежного. А кроме того, мне показалось, что у него есть воображение — он из тех, что не станут с ходу отвергать то, что не вписывается в привычные рамки.

Он сказал:

— Доктор Корриган говорил мне о вашей встрече. Он с самого начала очень заинтересовался этим делом. Ведь отец Герман в округе известный человек и весьма уважаемый. У вас, вы говорите, есть для нас что-то любопытное?

— Я по поводу усадьбы, которая носит название «Бледный конь».

— Это, если не ошибаюсь, в Мач-Дипинге?

— Да.

— Ну что ж, я вас слушаю.

Я рассказал о том, как впервые услышал о «Бледном коне» в «Фантази». Описал свой визит к Роде и знакомство с тремя ведьмами. Передал, насколько мог точно, что говорила мне Тирза Грей в тот знаменательный день.

— И то, что она говорила, похоже, произвело на вас впечатление.

Я смутился.

— Нет, я бы этого не сказал. В том смысле, что по-настоящему я все же не верю…

— Серьезно, мистер Истербрук? А я как раз подумал, что верите.

— В общем-то, вы правы. Мне просто неловко в этом признаваться.

Лежен ухмыльнулся.

— Но кое-что в своем рассказе вы опустили, правда? Вы приехали в Мач-Дипинг, уже зная, что вас ждет что-то необычное. Но почему?

— Наверное, потому, что девушка так испугалась.

— Девушка в цветочном магазине?

— Да. Она случайно сболтнула про «Бледного коня». То, что она при этом так испугалась, настораживало: значит, с этим связано что-то, чего следует бояться. Потом я встретил доктора Корригана, и он рассказал мне про список фамилий. Две я уже знал. Обе принадлежали покойникам. Третья фамилия показалась мне смутно знакомой. Некоторое время спустя мне стало известно, что и эта женщина умерла.

— Вы имеете в виду миссис Делафонтен?

— Да.

— Продолжайте.

— Я решил разузнать обо всем этом побольше.

— И вы приступили к действиям. Каким именно?

Я рассказал ему о своем посещении миссис Такертон. А потом дошел и до мистера Брэдли и квартала Муниципальной площади в Бирмингеме.

Теперь он ловил каждое мое слово. Он повторил фамилию.

— Брэдли… — сказал он. — Значит, в этом замешан Брэдли!

— Вы его знаете?

— О да, о мистере Брэдли мы знаем все. Он нам доставил немало хлопот. Ловкий деляга — не подкопаешься! Знает все юридические каверзы. И никогда не нарушает закон. Таким, как он, хорошо справочники писать наподобие старинных кулинарных книг: «Сто способов обойти закон». Но убийство… впутаться в подобное — по-моему, это не его амплуа. Да, совершенно не его.

— Ну а теперь, когда вы узнали от меня о нашем с ним разговоре, сможете ли вы на основании этого принять какие-то меры?

Лежен медленно покачал головой.

— Нет, никаких мер мы принять не сможем. Во-первых, разговор ваш происходил без свидетелей, и при желании он может все отрицать. Во-вторых, он был совершенно прав относительно того, что никому не возбраняется заключать пари, причем любое, какое только ему заблагорассудится. Почему бы, например, не держать пари, что кто-нибудь не умрет, и проиграть. И что же, спрашивается, в этом преступного? Ничего, если только не удастся каким-то способом связать Брэдли с действительно совершенным преступлением, а это, сдается мне, будет ой как нелегко.

Он пожал плечами, помолчал. Потом опять заговорил:

— Во время вашего пребывания в Мач-Дипинге вы там случайно не встречали некоего Венейблза?

— Встречал, — сказал я. — Меня возили к нему на ленч.

— Ага. И позвольте спросить, какое он на вас произвел впечатление?

— Очень сильное. Весьма оригинальная личность. Он калека.

— Да. У него был полиомиелит.

— Передвигается он только в кресле на колесиках. Но недуг, как мне кажется, лишь усилил в нем жажду жить и наслаждаться жизнью.

— Расскажите о нем все, что вам известно.