Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Но, знаете, — взволнованно сказал я, — хоть она и оказалась не такой, как я о ней думал, она все же была очень хорошая девушка, и мне никогда бы не пришло в голову, что она способна быть такой… так себя вести.

— Чем же она вам так не угодила?

Я объяснил: тем, что вернулась.

— А что же, вы думали, с ней случилось?

— Представьте, я почему-то вообще о ней не думал. Вероятно, считал, что она умерла.

Брэдли покачал головой.

— Принимали желаемое за действительное! С чего бы вдруг ей умереть?

— Она не писала мне, никак не давала о себе знать. И слышно о ней ничего не было.

— На самом деле вы просто хотели о ней забыть!

Он был недурным психологом — этот коротышка юрист со своими глазками-бусинками!

— Да, — с благодарностью подхватил я. — Видите ли, тогда о новой женитьбе я и не помышлял!

— А теперь помышляете, угадал?

— Ну… — Я изобразил нежелание говорить.

— Ну давайте, давайте, выкладывайте папочке! — подбодрил меня этот бес Брэдли.

Я стыдливо признался, что в последнее время, да, действительно подумывал о женитьбе. Но сообщить что-либо о девушке я отказался наотрез, заявив, что впутывать в это дело ее я ни в коем случае не желаю. О ней он от меня ничего не узнает.

И вновь интуиция меня не подвела. Он не настаивал. Вместо этого он сказал:

— Естественно, мой дорогой. Все неприятные моменты вы оставили в прошлом. Нашли наконец ту, кто, без сомнения, очень вам подходит, может разделить с вами и ваши литературные увлечения, и ваш образ жизни. Вы обрели достойную спутницу.

Было очевидно, что он осведомлен о существовании Термин. Узнать о ней было нетрудно. Любые расспросы указали бы лишь на нее одну — единственную женщину, которую можно было считать моим близким другом. Получив мое письмо с просьбой о встрече, Брэдли, видимо, навел все возможные справки обо мне и Термин.

— Ну а развод? — спросил он. — Разве это не естественный выход из положения?

Я ответил:

— Развод исключен. Она… Моя жена и слышать об этом не желает.

— Господи Боже! Как же она, позвольте спросить, к вам относится?

— Она… мы… хотела бы вернуться ко мне. Она совершенно неразумно ведет себя. Она знает, что у меня кто-то есть, и… и…

— И бесится. Понятно. Положение складывается безвыходное, если, конечно, не считать… Но она молода.

— Ей еще жить и жить! — с горечью воскликнул я.

— Ну, мистер Истербрук, не скажите! Она ведь — вы, кажется, говорили — долго жила за границей?

— Я знаю это только от нее. Где именно она жила, мне неизвестно.

— Ведь это мог быть Восток. А там, знаете, можно подцепить какой-нибудь микроб, который годами не будет давать о себе знать. А потом возвращаешься домой, и тут вдруг — здрасьте пожалуйста! У меня на памяти два-три таких случая. И здесь может произойти нечто подобное. Чтобы подбодрить вас, — он сделал паузу, — я готов поставить на это некоторую сумму.

Я покачал головой.

— Нет, ей еще жить и жить!

— Что ж, вам виднее, согласен… И все же давайте заключим пари. Пятнадцать против одного, что дама, о которой идет речь, скончается до Рождества. Как вам такие условия?

— Раньше! Это должно произойти раньше! Я не могу ждать! Есть причины…

Я намеренно говорил несвязно. Пусть он подумает, что дело между мной и Гермией зашло так далеко, что время не терпит или что моя так называемая жена грозится отправиться к Термин и устроить скандал. Или же что у меня есть соперник, строящий куры Термин. Не важно! Главное подчеркнуть срочность.

— В таком случае немного изменим условия, — сказал он. — Пусть это, скажем, будет восемнадцать против одного, что жена ваша станет покойницей не позже, чем через месяц. У меня какое-то предчувствие, что так и произойдет.

Я решил, что пора переходить к финансовой стороне сделки, и пустился в торги, пытаясь сбить цену, клянясь, что у меня нет таких денег.

Однако Брэдли был мастером своего дела. Он явно знал, какую сумму я мог бы выложить при чрезвычайных обстоятельствах. И знал, что у Термин денег предостаточно. Доказательством чему был деликатный намек на то, что после женитьбы я сумею себя вознаградить за проигранное пари. Мое нетерпение также было ему на руку. Уступать он не желал ни в какую.

В конце концов фантастические условия пари были выработаны и приняты.

Я подписал нечто типа контракта, густо нашпигованного казуистическими юридическими терминами, а потому даже и не пытался понять, о чем там речь. Что не помешало мне усомниться в какой бы то ни было ее юридической силе.

— А юридически это меня к чему-нибудь обязывает? — спросил я.

— Не думаю, чтобы дело дошло до выяснения этого вопроса, — отвечал мистер Брэдли, обнажая превосходные коронки. Улыбку нельзя было назвать приятной. — Пари есть пари. Если же клиент не платит…

Я молча ждал, что он скажет.

— …Я просто этого вам не советую, — мягко сказал он. — Нет, никоим образом не советую. Мы не любим неплательщиков.

— Я таковым не стану, — сказал я.

— Я в этом ничуть не сомневаюсь. Теперь… э… технические детали. Миссис Истербрук, вы говорите, находится в Лондоне. Где именно?

— Вам необходимо это знать?