Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Я согласился. Вместе мы пошли по улице. Мистер Осборн, несколько подправив в моих глазах свою пошатнувшуюся респектабельность, видимо, испытал облегчение и теперь мило разглагольствовал о достоинствах Борнмута, его превосходном климате, о замечательных концертах и о том, какие приятные люди его соседи.

Мы вышли на шоссе. Бензозаправочная станция расположилась рядом с автобусной, непосредственно за ней. В небольшом чистеньком кафе, кроме какой-то пары в углу, никого не было. Мы уселись, и мистер Осборн заказал нам кофе.

Потом он наклонился через стол и начал свою исповедь:

— Всему причиной тот случай, который вы, возможно, помните, это было в газетах. Хотя особой шумихи, если здесь уместно будет это слово, вокруг него поднято не было. Касался он священника римско-католической церкви в районе, где находится… находилась… моя аптека. На него было совершено нападение, и он был убит. Что очень огорчительно. Слишком часты в наши дни подобные происшествия. При всем том, что католических догматов я не разделяю, думаю, он был хорошим человеком. Так или иначе, я должен объяснить, чем меня это дело заинтересовало. Было напечатано сообщение, что полиция желает расспросить всех, видевших отца Германа в вечер убийства. Так случилось, что я в тот вечер около восьми часов стоял в дверях моей аптеки и видел отца Германа, проходившего мимо. За ним следом на небольшом расстоянии шел человек, чья внешность была настолько необычной, что привлекла мое внимание. Тогда, конечно, я не придал этому значения, но я, мистер Истербрук, человек наблюдательный и имею привычку про себя отмечать особенности внешности. Это, можно сказать, стало моим коньком. Сколько раз уже посетители удивлялись, когда я им говорил: «А, вы уже приходили за этим лекарством в прошлом году, в марте, да?» Людям приятно, знаете ли, когда их помнят. Помогает в торговле, я давно это понял. Так вот, я описал того человека в полиции. Они меня поблагодарили, и все.

А теперь начинается удивительное. Дней десять тому назад я был на благотворительном празднике — там, подальше, в начале той улицы, по которой мы шли — и, к моему удивлению, я встретил там человека, о котором говорил. Я подумал, что с ним произошел несчастный случай, потому что передвигался он в инвалидном кресле. Я расспросил о нем, и мне сказали, что это местный богатей по фамилии Венейблз. На следующий день я написал инспектору полиции, которому давал показания. Тот приехал в Борнмут — инспектор Лежен, вот как его звали. Однако к соображению, что это и впрямь тот самый человек, кого я видел в вечер убийства, он отнесся скептически. Он возразил мне, что мистер Венейблз уже несколько лет как перенес полиомиелит, превративший его в калеку. Должно быть, сказал он, меня ввело в заблуждение случайное сходство. — Мистер Осборн неожиданно замолчал. Я помешал бледную жидкость в стоявшей передо мной чашечке и осторожно пригубил ее. Мистер Осборн добавил в свой кофе три кусочка сахара.

— Что ж, таким образом, вопрос, видимо, снимается, — сказал я.

— Да, — сказал мистер Осборн, — да…

Но голос его при этом был недовольным. Затем он опять наклонился вперед, лысина его сверкнула на электрическом свету, глаза за стеклами очков горели фанатическим блеском.

— Я должен еще кое-что вам объяснить. Когда я, мистер Истербрук, был еще мальчишкой, то друг моего отца был вызван в суд дать показания по делу Жан-Поля Мариго. Может, помните? Он отравил жену-англичанку, мышьяком отравил. Друг моего отца засвидетельствовал в суде, что обвиняемый и человек, получивший в аптеке яд под чужой фамилией, одно и то же лицо. Мариго был осужден и повешен. На меня тогда это произвело огромное впечатление. Мне было девять лет, а в этом возрасте все впечатлительны. С тех пор у меня появилась мечта, что и мне когда-нибудь удастся послужить благородному делу, стать орудием возмездия убийце. Наверное, именно тогда я и начал практиковаться — запоминать лица… Сознаюсь вам, мистер Истербрук… хотя рискую показаться смешным… Я многие-многие годы лелеял мысль, что однажды какой-нибудь человек, решивший избавиться от своей жены, заглянет ко мне в аптеку и спросит то, что ему нужно для убийства.

— Как бы Мадлен Смит номер два? — заметил я.

— Именно. Увы! — Мистер Осборн вздохнул. — Этого так и не случилось. Или же, возможно, убийца так и не предстал перед судом. Что происходит, как я понимаю, не так уж редко. Ну а это мое показание — хотя все происходило не совсем так, как я вообразил, — все же давало мне возможность выступить в суде с освидетельствованием убийцы!

Его лицо на миг засияло детской радостью.

— И вы были очень разочарованы, — сочувственно сказал я.