Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Я извинился за то, что пришел вот так, не спросившись, сказал, что желание зайти возникло у меня совершенно неожиданно — просто гулял, обнаружил, что ворота рядом, и решился на вторжение.

— Честно говоря, — сказал я, — мне хотелось еще раз взглянуть на могольские статуэтки. В прошлый визит у меня почти не было времени как следует их рассмотреть.

— Конечно, конечно! Рад, что вы их оценили. Такая тонкая работа!

После этого мы погрузились в обсуждение деталей. Должен сознаться, что более тщательный осмотр некоторых истинных перлов его коллекции доставил мне огромное удовольствие.

Подали чай, и он настоял, чтобы я выпил чаю.

К числу моих любимых трапез эта не принадлежит, но я оценил ароматный напиток — настоящий китайский — и хрупкие чашки, в которые его разливали. К чаю подали гренки с маслом и анчоусами и очень сладкий старомодный кекс с изюмом, напомнивший мне детство и чаепитие в доме у бабушки.

— Домашний! — одобрительно заметил я.

— Конечно! Покупного кекса в этом доме никогда не было и не будет!

— Я слышал, что у вас замечательный повар. Нелегко, наверное, держать прислугу в деревне, да еще в такой глубинке?

Венейблз пожал плечами.

— Я предпочитаю все самое лучшее. Таков мой принцип! За это, естественно, приходится платить. Что я и делаю.

Такая неистовая, глубоко укоренившаяся гордыня прозвучала в этом ответе, что я сухо сказал:

— Тот, кто может себе это позволить, конечно, счастливо разрешает для себя многие проблемы.

— Понимаете, все зависит лишь оттого, какие вы предъявляете к жизни требования. При условии, что желания ваши достаточно определенны. Столько людей зарабатывает деньги, не имея ни малейшего понятия о том, что с этими деньгами делать! В результате они оказываются втянутыми в какой-то странный финансовый механизм — своего рода машину, делающую деньги ради денег. Они рабы. Спозаранку спешат в конторы и покидают их поздно вечером. Им некогда оглянуться, их ничто не радует. И что же получают они взамен? Машины пошикарнее, дома побольше, любовниц или жен более дорогих, чем у прочих, а также, позвольте заметить, и головные боли посильнее, чем у прочих.

Он подался вперед.

— Деньги ради денег — вот цель их, вот кумир большинства богачей. Чтобы вложить эти деньги в более крупные предприятия и получить еще большие деньги? А зачем? Притормаживают ли они когда-нибудь, прерывают ли свою гонку для того, чтобы спросить себя: зачем? Нет, никогда!

— А вы задаете себе этот вопрос? — спросил я.

— Я… — Он улыбнулся. — Я знал, чего хотел. Хотел бесконечного досуга для созерцания всей красоты мира — как естественной, так и искусственной. Так как с некоторых пор мне отказано в удовольствии ездить по свету и видеть это прекрасное в его естественном окружении, и тогда я свез его со всего мира к себе в дом.

— Но прежде, чем это сделать, надо было позаботиться о деньгах.

— Да, свои ходы надо тщательно планировать и выверять, а это требует больших усилий, но в наши дни можно обойтись без черновой, грязной стороны этой работы.

— Не уверен, что как следует понял вас.

— Мир меняется, Истербрук. Это всегда так было, но сейчас он меняется быстрее. Темп увеличился, это и надо использовать.

— Мир меняется, — задумчиво повторил я.

— И открываются новые перспективы.

— Знаете, боюсь, что вы говорите сейчас с человеком, чьи интересы лежат в другой плоскости — в прошлом, а не в будущем, — как бы извиняясь, сказал я.

Венейблз пожал плечами:

— Будущее? Кто может предугадать его? Я говорю о дне сегодняшнем, о непосредственном настоящем. И ничего другого в расчет я не беру. Новая техника создана, чтобы использовать ее. У нас уже есть машины, способные в считанные секунды дать нам ответ на наши вопросы — разве сравнить это с часами или днями напряженного труда, которые раньше для этого требовались!

— Компьютеры? Электронный разум?

— Да, нечто в этом роде.

— Машины, которые постепенно вытеснят людей?

— Людей, да! Людей, которые суть лишь вместилище мускульной энергии, они вытеснят. Но Человека они не заменят. Всегда будет Человек Управляющий, Человек Мыслящий, который станет формулировать вопросы, чтобы задавать их машине.

Я с сомнением покачал головой.

— Человек в качестве Сверхчеловека? — Я позволил себе едва заметную насмешку.

— Почему бы и нет, Истербрук? Почему нет? Вспомните, ведь нам известно — пусть пока в малой степени — кое-что о животной природе человека. Практика, которую иногда, недостаточно точно называли «промывкой мозгов», открывает в этом отношении крайне интересные возможности. Не только тело, но и сознание человеческое поддается некоторому воздействию.

— Опасное учение, — сказал я.

— Опасное?

— Опасное для тех, на ком его испытывают.

Венейблз пожал плечами.