Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Слова звенели, множились, звучали вновь и вновь — похожая на приемник машина начала тихо гудеть, лампочки в ней зажглись — я чувствовал легкую дурноту, головокружение. Теперь я понял: происходило нечто, над чем шутить не стоило. Тирза, во всеоружии своих удивительных способностей, полностью поработила лежавшую на диване фигуру. Она подчинила ее себе. Заставила служить своим, весьма определенным целям. Я смутно догадывался, почему миссис Оливер испугалась, и вовсе не Тирзы, а глуповатой на первый взгляд Сибиллы. Сибилла обладала великой силой, даром природы, ничего общего не имеющим с разумом или интеллектом, силой вполне материальной, умением отделяться от тела. Отделенная от тела душа ее уже не принадлежала ей, а принадлежала Тирзе. И Тирза использовала ее как ей было нужно.

Да, ну а ящик? При чем тут ящик? Внезапно вся моя тревога сосредоточилась на этом ящике. Каким дьявольским целям он служит? Не могут ли с его помощью вырабатываться какие-нибудь материальные лучи, воздействующие на клетки мозга? Мозга того или иного человека?

Голос Тирзы продолжал:

— Слабое место… его всегда можно обнаружить… глубоко в тканях… Из слабости рождается сила… сила и успокоение смерти. К смерти, медленно, неспешно, к смерти — вот он, истинный путь, естественный путь. Ткани покоряются мозгу. Правь ими… правь… к смерти… Смерть Победительница… Смерть… скоро… совсем скоро… смерть… смерть…

Голос ее делался все более звучным и громким, превращаясь в крик. И тут послышался еще один ужасный крик, крик зверя… Его издала Белла. Она вскочила, сверкнул нож, захлебнулся предсмертным воплем петух. В медный таз полилась кровь. Белла кружила по комнате, потрясая тазом.

Она выкрикивала:

— Кровь… кровь… кровь!

Тирза извлекла перчатку. Белла схватила ее, обмакнула в кровь и вернула Тирзе, положившей ее на прежнее место.

Опять послышались крики Беллы, громкие, экстатические:

— Кровь… кровь… кровь…

Она делала круги вокруг жаровни, еще и еще, пока не упала на пол, забившись в судорогах.

К горлу моему подступила тошнота. В глазах потемнело, я вцепился в ручки кресла, потому что голова моя тоже, казалось, шла кругом.

Что-то щелкнуло, гуденье машины прекратилось.

И я услышал голос Тирзы, ясный и четкий:

— Древняя магия и новая магия. Древнее знание веры и новое знание науки. Вместе они всесильны!

Глава 18 Рассказ Марка Истербрука

— Ну, как это было? — с жадным любопытством накинулась на меня Рода за завтраком.

— О, ничего особенного, — небрежно ответил я и смутился, почувствовав на себе взгляд Деспарда. Какой проницательный!

— Знаки на полу чертили?

— О да!

— Белые петухи были?

— Как же без них? Это уж Белла позаботилась.

— Транс и беспамятство?

— Совершенно верно: транс и беспамятство!

Рода казалась разочарованной.

— Судя по всему, тебе там было довольно скучно, — расстроенно сказала она.

Я заверил ее, что все было примерно так, как я ожидал. По крайней мере, я удовлетворил свое любопытство.

Позже, когда Рода удалилась на кухню, Деспард сказал мне:

— Задело вас немножко, да?

— Ну, вообще-то…

Я хотел отделаться шуткой, но Деспарда обвести вокруг пальца было нелегко.

И я сказал, неспешно подбирая слова:

— Вообще-то это было довольно мерзко.

Он кивнул и продолжил сам:

— Поверить до конца в это невозможно. — Особенно человеку рассудительному, но впечатление такие действа производят. Я много их видел в Восточной Африке. Тамошние колдуны обладают страшной властью и, надо признать, совершают удивительные вещи, необъяснимые с точки зрения рационального мышления.

— И люди умирают?

— О да. Если кому-то становится известно, что ему предназначено умереть, он умирает.

— Видимо, сила внушения?

— Вероятно.

— Такое объяснение не кажется вам исчерпывающим?

— Нет, не кажется. Существуют вещи, которые нашими гладкими европейскими научными теориями не объяснишь. На европейцев это все обычно не действует (хотя мне известны и исключения). Но если вера впитана с молоком матери — вы беззащитны! — Дальше продолжать он не стал.

— Согласен, что излишнее самомнение в данном вопросе ни к чему. Даже и у нас в Англии иногда происходят странные вещи. Мне случилось быть однажды в лондонской больнице. Туда обратилась девушка невротического типа с жалобой на ужасные боли в костях — болели руки. Боль не имела причины. Врачи заподозрили истерию. Доктор сказал ей, что вылечить ее можно, прикладывая к руке раскаленный прут. Согласна ли она попробовать? Она согласилась. Девушка отвернулась, зажмурилась. Доктор опустил в холодную воду стеклянную палочку и провел ею по внутренней стороне ее предплечья. Девушка вскрикнула от боли. Он сказал: «Отныне вы здоровы». Она в ответ: «Наверное. Но это было ужасно. Меня как огнем обожгло». Для меня же самым удивительным было не то, что она поверила в ожог. На коже девушки, там, где ее коснулась палочка, действительно появился волдырь.

— А она вылечилась? — с интересом спросил Деспард.

— Да. Неврит, или как там это называлось, больше не возобновился. Но от ожога ее пришлось полечить.

— Удивительно! — сказал Деспард. — Впечатляющее зрелище, должно быть?