Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Когда вокруг тебя целыми днями все только и ахают да хватаются за сердце, — сухо ответила Элла, — поневоле впадаешь в другую крайность.

— Вы гордитесь тем, что способны сохранять спокойствие, когда на ваших глазах разыгралась трагедия?

Она на мгновенье задумалась.

— Возможно, это не самая хорошая черта. Но мне кажется, если не научишься этого делать, сама очень скоро чокнешься.

— А у мисс Грегг было… у мисс Грегг трудно работать?

Это был довольно дерзкий эксперимент, но Дермут Креддок решил попытать удачи. Если Элла Зелински вскинет голову и укоряющим взглядом даст понять, что это не имеет никакого отношения к убийству миссис Бэдкок, придется признать, что да, действительно не имеет. Но вдруг Элла Зелински захочет рассказать, что она думает о Марине Грегг?

— Она прекрасная актриса. Море обаяния, когда смотришь на экран, от ее лица невозможно оторваться. У нее редкий дар — покорять сердца зрителей. Работать у такого талантливого человека — большая честь. Но в частной жизни — это конечно же настоящий кошмар!

— Ага, — пробормотал Дермут.

— Промежуточных состояний она не знает. Либо на седьмом небе от счастья, либо на дне бездны от горя, эмоции все время через край. И планы, и настроение меняются вмиг, у нее вечно семь пятниц на неделе. Не дай вам Бог упомянуть при ней то-то и то-то — тут же обязательно расстроится.

— Что, например?

— Ни в коем случае ни слова про нервные срывы, про лечебницы для нервных больных. Понятно, к таким темам она особо чувствительна. И еще — про детей.

— А чем ей не угодили дети?

— Представьте, не может видеть детей, слышать о том, что кому-то повезло с детьми. А уж если узнает, что у кого-то появился или вот-вот появится ребенок, становится мрачнее тучи. Ведь рожать она больше не может, а тот ребенок, что все-таки родился, оказался умственно отсталым. Вы, наверное, про это слышали?

— Слышал. Печальная история. Для матери, конечно, трагедия. Но ведь прошло столько лет, казалось бы, это должно как-то забыться.

— Не забылось. У нее это прямо болезнь. Все, что связано с детьми, наводит ее на горькие воспоминания.

— А как к этому относится мистер Радд?

— Ну, ребенок-то был не его. Отец — ее прежний муж, Изидор Райт.

— Прежний муж. Интересно, а где он сейчас?

— Снова женился и живет во Флориде, — с ходу ответила Элла Зелински.

— Как вы считаете, у Марины Грегг за ее жизнь набралось бы много врагов?

— Не сказала бы, что сверх меры. Как у всех. Отчего появляются враги? Ревность, выгодный контракт, зависть. Обычное дело.

— Вам никогда не казалось, что она кого-то боится?

— Марина? Кого-то боится? Да нет вроде. С какой стати?

— Не знаю, — признался Креддок. Он взял лист с перечнем фамилий. — Большое спасибо, мисс Зелински. Появятся вопросы, я к вам еще разок обращусь, если не возражаете.

— Пожалуйста Буду рада… все мы будем рады вам как-то помочь.

— Ну, что принес мне, братец Том?

Детектив-сержант Тиддлер понимающе ухмыльнулся.

Его звали вовсе не Том, а Уильям, но коллеги просто не могли удержаться: кто же не знает Тома Тиддлера из детской считалочки!

— Сколько золота принес мне, сколько серебра? — продолжал игру Дермут Креддок.

Они стояли возле «Голубого Кабана», Тиддлер провел день на киностудии и только что вернулся.

— С золотом слабовато, — сказал Тиддлер. — Сплетен мало. Пугающих слухов тоже. Кое-кто намекает на самоубийство.

— Почему самоубийство?

— Полагают, что могла повздорить с мужем и хотела просто его припугнуть, чтобы он раскаялся. Что-то в таком духе. Естественно, накладывать на себя руки она не собиралась.

— По-моему, ссора с мужем тут ни при чем, — заметил Креддок.

— Конечно, ни при чем. Ее вообще не было. В общем, они там ничего толком не знают. Варятся в собственном соку. Только и твердят «спектакль должен продолжаться», это у них, актеров, поговорка такая, ну, в смысле, что съемку надо продолжать, и камеры должны работать. Сыплют своей терминологией, я в ней ни бельмеса не понимаю. Их одно волнует: когда Марина Грегг вернется на площадку. Она и до этого уже пару раз срывала съемки — устраивала истерику.

— Но вообще-то они ее любят?

— Я бы так сказал: они сыты ее штучками по горло, но, когда она в настроении, когда готова быть божеством — они ее обожают. Кстати, муж от нее без ума.

— Что там думают о нем?

— Что лучшего режиссера, или продюсера, или как там он у них называется, свет еще не видывал.

— А нет разговоров, что у него роман с какой-нибудь звездой или просто с кем-то на стороне?

Том Тиддлер внимательно посмотрел на него.

— Нет, — ответил он. — Нет. Ни единого намека. А вы считаете, что-то такое может быть?

— Мало ли, — уклончиво ответил Креддок. — Наша примадонна уверена, что смертельная доза предназначалась ей — вот в чем дело.

— Она и сейчас так считает? Думаете, она права?

— Почти наверняка, — категорично заявил Креддок. — Но важно не это. Она не сказала об этом мужу, а только доктору — вот что важно.

— Вы считаете, она сказала бы и ему, если бы…