Кошки ходят поперек

Гобзиков ушел. Потом я вспомнил, что кое о чем хотел Гобзикова спросить. Выскочил, догнал его у самых ворот.

– Егор, слушай, ты не знаешь, где живет Панченко, а?

– А зачем тебе Панченко? – улыбнулся Гобзиков.

– Ну, признание же... то есть извинение-то надо передать? А Наталья Константиновна как раз в родительском комитете заседает.

– Ну да, в родительском комитете. Она на Дачной живет. Дом пять.

– А ты откуда знаешь? – насторожился я.

– Картошку осенью ей выкапывал.

– На «отлично», что ли, недотягивал?

– Да нет, просто. Она одна тогда жила, и пожилая уже... Ну, пока.

И Гобзиков ушел.

Я выждал минут пятнадцать – чтобы Гобзиков успел отвалить подальше. Затем взял нужный диск, заклеил его в конверт и покатил на улицу Дачную.

Глава 9 Земля

Улица Дачная – очень красивая улица. Наш город, как и многие другие старые города, стоит на буграх. Раньше все города на буграх строили, чтобы удобнее было отражать возможную агрессию: лить кипящую смолу, кидать на головы захватчиков камни, да и вообще всячески бомбить. Улица Дачная расположена на дальнем бугре, тянется с верха до низа, за улицей начинаются всякие поля и посевы, их много, а еще дальше аэродром.

Асфальта на Дачной не было, но это оказалось даже неплохо, без асфальта вид у улицы был живописный и тихий. Дома все старой постройки и деревянные, не то что в моем районе. Это потому что этот бугор считался непрестижным – когда-то давно один дурик ляпнул, что в этом районе из-под земли сочится радон, и продвинутые застройщики сюда нос не совали.

Поэтому тут и было так хорошо. Кругом маленькие поленницы, рябина всякая, опилками пахнет. На самом деле хорошо, лег бы и жил себе потихоньку.

Дом Панченко обнаружился на середине бугра. Красивый двухэтажный домик из толстых сосновых бревен. Интересной, несвойственной Центральной России архитектуры. Никаких грядок, один сплошной газон и дорожки из синих булыжников. Несколько старых яблонь, столик со скамейкой, качели. Больше ничего.

И забора нет – один небольшой зелененький палисад. Что было уж совсем нехарактерно для наших времен железных дверей, домофонов и среднеазиатских овчарок. Хотя решетки на окнах на первом этаже все-таки были, черные, с ажурными завитушками.

Я закатил мопед внутрь палисада, подошел к двери. Ни звонка, ни видеоглазка, глушь. Пришлось стучать пальцем.

Стучал-стучал, но не достучался. То ли спали они, то ли никого дома не было.

И тут я опять выдал тупое.

Обычно я сам не терплю всякую собачью тупость и глупость, но тут на меня что-то как накатилось просто. Я вдруг решил залезть на небольшую веранду, а оттуда уже проникнуть в дом. Зачем?

Себе необходимость этого залезания я объяснил так. А вдруг уже не такая уж молодая забывчивая Панченко включила газ для приготовления омлета и про все это позабыла? Огонь потух, газ распространился, и они там с Ларой на пару угорели? Надо же спасти людей.

Лара меня спасла – что ж, я ее не спасу, что ли?

Спасу.

И даже слова не скажу, такой простой буду, такой человечный. Вынесу ее из пылающего здания, сам, конечно, изранюсь. Ожог плеча второй степени, сознание, может, даже потеряю. Итак, если что, я скажу, что полез, чтобы прекратить утечку газа. А на самом деле я не знаю, зачем полез. Просто так полез, тупо так. Некоторые вещи делаешь, не успев даже как следует подумать. Вот и я. Не успел подумать, пополз по удобным для лазанья решеткам наверх. Вскарабкался до второго этажа, перебрался на старый шифер. Осторожно, как по прозрачному льду, двинулся к веранде. Шифер был ветхий, наверное, ровесник самого дома. Кое-где прогнил, кое-где порос мхом, а кое-где грибы даже обустроились, вроде как опята. Хотя для опят был еще далеко не сезон, но в этом году все перепуталось совсем...

Я шагал мелким шаолиньским шагом, медленно приближаясь к перилам. Мне даже вроде как казалось, что я чую запах газа. А потом я услышал, как мне показалось, стон. Тут последние сомнения в оправданности моей акции улетучились, и я рванул к перилам.

Спасать.

Шифер треснул, но выдержал, я вцепился в балясины и перепрыгнул на балкончик. Дверь в дом была закрыта. Сначала я хотел просто выбить стекло, но потом подумал, что это может вызвать искру, а тогда взорвется весь дом, и я в том числе. Я быстренько достал ножик, отогнул гвоздики, осторожно выставил стекло и забрался внутрь.

Комната была маленькая и очень уютная. Кровать, кресло, торшер с набором пластинок. Старый проигрыватель с колонками на стенах. Гобелен. Вроде бы тоже старый, ручной еще работы. В углу чучело медведя в монокле, никогда чучела не видел. В другом углу комод.

Комната Лары. Это я опознал по учебнику литературы и недорогим кроссовкам под кроватью. А на комоде флакон с цветочными духами. Странно, я не замечал, что Лара душится, то есть пользуется духами. Цветочные духи – это очень трогательно. Что может быть в мире беззащитнее, чем флакон цветочных духов? Я уже было хотел их занюхать, но занюхивать было некогда, я пересек комнату, легко открыл дверь.