Кошки ходят поперек

– «И воды стали черными и остановились совсем...» Это случается очень редко, – говорил Зыков. – Только в дни самых страшных сражений. Тогда реки текут красным, а ручьи останавливаются вовсе. Осторожно, не ступи туда! В такие дни много бывает странного и многое происходит по-другому, сама война сходит на землю, Марс особенно ярок. И с землей тоже нелады. Но много думать об этом нельзя. Знаешь, когда я работал, у меня был один человек, безрукий...

Овраг постепенно сходил на нет, берега стали ниже, а потом исчезли, в узком месте они перепрыгнули на другую сторону и, задыхаясь смрадом, снова вышли в лес.

– Теперь уже скоро. – Зыков стал шагать медленнее и осторожнее. – Тот человек, он был на трех войнах, и везде были они. И раньше они были, я проверял специально, смотрел летописи. Не московские, конечно, удельные, там есть интересное... И вообще мировой фольклор... Где война, там и они, а где они, там война все страшней и страшней, они пьют войну...

Он вдруг замолчал и остановился, Щапов наткнулся на него и больно ударился о приклад автомата.

– Смотри, – указал пальцем Зыков. – Это здесь.

Ручей исчез.

Зыков кивнул.

– Так и есть, – сказал он. – Трава и деревья вокруг черные, словно выгорели, все точно, маленькая такая полянка...

Зыков сорвал с ближайшего дерева длинный узкий листок, и тот рассыпался в пепел, ушел черной пудрой с ладони.

– Кажется, ясень... Доставай штыки. – Зыков скинул мешок, автомат и телогрейку.

Щапов тоже разделся и вытащил из ножен штык. Он было взял еще и автомат, но Зыков остановил его:

– Оставь. Пуля дура. Штык гораздо удобнее, это и раньше знали. Привяжи его к руке, вот так, наискосок.

Зыков подал Щапову длинный кожаный ремешок.

– Оленья кожа. Ни в коем случае не выпускай штык. Если он тебя заденет...

– Где он?

– Становись у меня за спиной.

Зыков поднял с земли сук, пригнулся и двинулся вперед. Медленно, разгребая палкой черную пыль под ногами.

– У ста ручьев на закат шагать...

Зыков разгребал, Щапов шагал за ним.

– Яма в локоть в круге поляны... Темно уже...

– Зыков, ты что-нибудь видишь?

– Нет, не знаю что... Погоди-ка...

– Зык, что ты делаешь?

– Надо его приманить свежим...

Зыков засучил рукав и быстро провел острием штыка у запястья, а потом вверх, к локтю. Крови потекло много.

– Вот так. – Зыков облизал сталь. – Теперь слушай, он скоро будет.

Они замерли, Зыков присел и снова приложил ладони к земле, Щапов тоже прижал, хотя штык ему и мешал.

– Земля... Она уже готова... Она готова его выпустить... Ты слышишь?

– Дрожит...

– Это как роды, Щапов, это очень похоже, я видел... Тут надо просто чувствовать... удары, пульс, дыхание... Я слушал дыхание... Все! Здесь... В сторону!

Зыков оттолкнул Щапова, упал на колени и принялся копать землю штыком. Зло, как в мясо, вгоняя лезвие, отбрасывая в сторону влажные комья.

Щапов подполз сбоку и принялся помогать. Он зачерпывал землю каской и отгребал ее назад, за спину, земля стекала по рукам и лезвию, оставляя черные следы.

Зыков бормотал как заклинание:

– Не может сам вылезти, слабенький... Слабенький... Все не так, время такое, слабое время, слабая война... Все сейчас не так, это эти моторы... Надо помочь... Вот он! Отойди!

Щапов послушно отошел в сторону и стал смотреть. Зыков отцепил штык, погрузил руки в почву, почти по плечи, долго ими там ворочал, а затем медленно вытащил на воздух серебристое существо размером с кошку. Оно вяло шевелилось.

– Это что, и есть... дракон? – спросил Щапов.

– Да. Валькирия. Маленькая еще. – Зыков встряхнул существо, и оно открыло глаза. – Расти и расти.

– Мы его застрелим? – спросил Щапов.

– Его нельзя застрелить. Чтобы убить валькирию, нужна настоящая сталь.

– Штыки?

Зыков кивнул, поднял дракона, и броня блеснула на луннике.

– Красиво, – сощурился Щапов. – А что он ест? Ну да...

– Валькирия питается кровью павших воинов, – сказал Зыков. – Так говорится в легендах. Он может жить тысячу лет.

– Не укусит?

– Пока еще не укусит.

Зыков протянул существо Щапову.

– Они привязчивы, как собаки, – говорил Зыков. – Их слюна залечивает любые раны, их слезы прожигают металл, их зубы тверже алмаза, а кровь дарует бессмертие...

– У него что, пасть сросшаяся? – удивился Щапов.

– Да. Можешь посмотреть. Пасть надо сразу разрезать и напоить его...

– Слушай, а зачем же мы тогда сюда...

– Они могу управлять судьбой, Щапов...

Щапов шагнул назад, он запнулся за мешок, упал на спину и попытался дотянуться до автомата. И дотянулся, но к правой руке ремешком из оленей кожи был привязан длинный немецкий штык.

Зыков шагал на восток, и солнце уже поднималось. Когда он вышел на опушку леса, солнце вылезло из-за горизонта почти окончательно и стали видны сгоревшие танки и воронки. Было совсем тихо.

Зыков остановился и опустил мешок на землю. Попробовал развязать горловину, не вышло, он взял штык и пропорол сбоку дыру, затем вытряхнул содержимое мешка на сухую траву.