Кошки-мышки

– Позволь сообщить тебе, дорогая, что наличие машины ничего не значит. Помнишь, мой милый Уолтер купил электромобиль? Мы разъезжали на нем, как миллионеры, а ведь он за него заплатил всего лишь небольшой взнос. Машины можно покупать в кредит, знаешь ли.

Эллен не одобряла той легкости, с какой Эбби говорила о бывшем муже. В Нью-Йорке к разводу, может быть, и относились как к чему-то само собой разумеющемуся, но в Коннектикуте об этом все еще было принято говорить шепотом.

– Он преподнес Беделии огромный букет роз, – заметила Эбби.

– А Чарли он подарил коробку сигар. С его стороны это всего лишь проявление вежливости в ответ на их гостеприимство.

– Нечего огрызаться! Я просто заметила, что он покупает не самые дешевые подарки, а это явно не вяжется с привычками бедняка.

Эбби давно покончила с прической и макияжем и теперь отправилась за ширму вымыть руки.

– В нем есть нечто… – Эллен повысила голос, чтобы подруга ее слышала. – Ты бы стала доверять ему, Эбби?

Эбби развернулась, держа перед собой руки, с которых капала вода.

– Почему ты всегда такая подозрительная? Ведешь себя, словно участвуешь в третьем акте мелодрамы. Что с ним не так?

– Что ты о нем думаешь? Только честно. Не как о холостяке, у которого вроде бы есть состояние, а как о человеке. Ты бы стала доверять ему?

– А ты бы не стала?

Эллен подошла ближе и пристально посмотрела подруге в глаза. Несмотря на показную раскованность и жеманность Эбби, они относились к одному типу людей: обе были большими, худыми, честными девчонками из Новой Англии.

– Ему как будто от нас что-то нужно… Слишком уж быстро он подружился со всеми соседями. Разумеется, художники – люди неординарные, но дело не в этом. Я чувствую, что под его хорошими манерами скрывается что-то, чего я не понимаю. Подумай только, он приехал сюда в ноябре, никого не зная, а теперь – лучший друг всех и вся. И он постоянно приглашает женщин выпить с ним чаю.

– Как же ты провинциальна! В Нью-Йорке никому не покажется странным, если мужчина пригласит женщину на чашку чая. Особенно художник.

– Он задает слишком много вопросов, – пожаловалась Эллен.

– Ты говоришь так, будто сама пила с ним чай.

– Я работаю. У меня нет времени на чаепития, но однажды я ужинала с ним в «Джаффни», а потом он еще пару раз звонил.

– Стало быть, не такая уж ты неприступная, а? Ужин, телефонные разговоры по вечерам… И он ничего не говорил о своих картинах?

– Он никогда не говорит о себе.

– Весьма странно для мужчины.

– Он все время расспрашивает про других людей и задает довольно щекотливые вопросы. О доходах, например… Как кто обеспечен…

– По-моему, это обычное любопытство.

– По-видимому, Нью-Йорк заставил тебя забыть о том, чему нас учили, а именно: никогда не затрагивать подобные темы.

– Эллен, какой же ты еще ребенок! Если бы я тебя так хорошо не знала, я бы решила, что твоя наивность – не более чем поза. А ты не спрашивала Беделию, что она о нем думает?

Казалось, Эллен не расслышала вопроса.

– Да быть такого не может, чтобы она ужинала с мужчиной и ничего не знала о его картинах, – продолжала Эбби. – И не говори мне, что он не приглашал ее на чай.

– Он часто приезжает к Хорстам после полудня. Кажется, они вместе ходят гулять, – тихо сказала Эллен. – Конечно, Чарли и Беделия – его ближайшие соседи, не считая разве что фермеров вроде семьи Кили или тех поляков на холме.

На улице поднялся сильный ветер. Он завывал в лесу, со стоном шарил по углам дома, заставляя дрожать ставни и подоконники.

– Ужин готов. Беделия интересуется, куда вы пропали, – сказал Бен Чейни. Он стоял, прислонившись к дверному косяку с таким небрежным видом, словно и в самом деле был в этом доме хозяином.

– Что у вас за манеры? – воскликнула Эбби. – Разве вас не учили стучаться, прежде чем войти в комнату?

– Если дверь открыта, то нет.

Эбби посмотрела на Эллен, и та отвела глаза.

При старой миссис Хорст дом вполне соответствовал тогдашним представлениям об архитектуре. Чарли был заботливым сыном и не огорчал матушку критикой архитектурных вкусов ее отца и деда, но не успели еще засохнуть возложенные на могилу родительницы цветы, как он открыл ящик, где хранились его планы по перестройке дома. Несмотря на современное образование, Чарли предпочитал старый новоанглийский стиль строительства и призывал вернуть все лучшее, что было в архитектуре восемнадцатого и начала девятнадцатого века. Перед отъездом в Колорадо он убрал все балкончики, башенку и орнаменты в виде завитков, восстановив изначальные линии дома. Оставил он только эркер, поскольку там было приятно сидеть в солнечный день.

Над интерьером они с Беделией трудились вместе. Обои и обивку для мебели жена выбрала по своему вкусу. За это время они поссорились только однажды – Беделия наотрез отказалась заменить добротные восточные ковры его матери современными тряпочными ковриками.

Беделия обладала врожденным талантом к работе по дому. Вместе с молодой служанкой Мэри она поддерживала в доме идеальный порядок, тогда как старая миссис Хорст даже с двумя слугами умудрялась устраивать настоящий хаос.