Кошки не плачут

Он наклонился, принялся покрывать жадными, неистовыми, почти болезненными поцелуями мои губы, шею, ключицы. Добравшись до груди, нетерпеливо дернул рукой — и тонкая ткань бюстгальтера, жалобно затрещав, разошлась по швам. Пару мучительно долгих мгновений Люций разглядывал меня, как разглядывает добычу удачливый охотник. Я зажмуривалась и пыталась спрятать лицо в ладонях — но вампир вновь и вновь заставлял меня смотреть ему в глаза — пока, наконец, их омут не затянул меня целиком. Не осталось ничего — ни страха, ни смущения — лишь всепоглощающая, как лесной пожар, страсть.

Я сама потянулась к Люцию, когда он рывком приподнял меня, зачерпнув в ладонь мои волосы на затылке — и укол двух острых клыков пронзил шею электрическим током. Я закрыла глаза, но каким-то образом видела, как в крошечные ранки хлынула, растекаясь по жилам, сила вампира, сила древнего, как звезды, существа. Я питалась от нее так же, как Люций питался от моей крови. Впрочем, на этот раз он пил ее не в угоду своей жажде — нет, это было нечто иное, более интимное, похожее на ритуал. И, вырвавшись из его рук, я, в свою очередь, требовательно потянулась к его шее.

— Нет, моя кошка, — засмеялся он хрипло, — тебе еще рано. Начинать следует с человеческой…

Я протестующе куснула его за голое плечо, и после этого ему стало не до слов. Выяснилось, что нам страшно мешают и его отяжелевшие от воды джинсы, и остатки моего несчастного белья…

Его тело было настолько совершенно, что казалось кощунством — вот так запросто любоваться им, забывая дышать от восхищения. Я сама не могла поверить, что посмела прикасаться к нему — созданию, похожему на божество, сошедшее на землю. А он… он смотрел на меня так, что сердце занималось огнем и кровь кипящим металлом мчалась по жилам, сжигая плоть.

После я не раз вспоминала ту ночь, ставшую поворотной в моей судьбе. Человеку никогда не понять всей магии союза двух вампиров. То, что люди называют сексом, для бессмертных означает слияние не только физическое, но и ментальное — когда две силы, две ауры, две стихии становятся одним целым, и мир тонет в сияющем пламени, взрывается ледяным дождем, а тьма и свет перетекают друг в друга, утрачивая границы… И много-много других чувств обуревали меня — чувств, которым просто не найти названия в человеческом языке.

… Кажется, на рассвете мы все-таки уснули. Прямо там, на полу, укрывшись шелковым покрывалом. Я свернулась калачиком в плену рук Люция, прижавшись спиной к его груди, всем телом ощущая мерное биение его сердца. Он обнимал меня уверенно и нежно, и, наверное, впервые за последние пять лет я засыпала абсолютно счастливой.

Забыв о надписи на серебряном обручальном кольце.

* * *

— Умираю от голода, — смущенно заявила я, устраиваясь в уголке кожаного кухонного дивана.

Люций обернулся — рассеянный утренний свет, едва просачивавшийся сквозь плотные шторы, мерцал на его бледном теле, делая похожим на ангела. Темного, порочного ангела… Если только эти крылатые существа носят узкие джинсы и белые спортивные майки.

— Еще бы, — как-то очень многозначительно ответил он, отчего у меня в жилах разом вскипела кровь. Вот это да! Дикая Кошка в кои-то веки обнаружила, что способна испытывать стеснение!

Вампир щелкнул дверцей огромного холодильника, — больше разве что в моргах бывают, — вернулся к столу и шмякнул передо мной пакет с алой жидкостью.

— Передай-ка стакан, будь добра. — попросил Люций, — ну просто пай-мальчик!

— Держи. Это что еще такое? — спросила я мрачно, кивнув на пакет. — Не думаешь же ты, что я стану…

— Конечно, станешь. Уверяю тебя, сейчас ты каждой клеточкой своего изголодавшегося организма жаждешь именно этого.

— Да что ты? А как насчет булочки с чашкой какао? Или ты всех своих… девушек после бурной ночки потчуешь синтетической кровью? — съязвила я.

— Нет, не всех. И кто тебе сказал, что это синтетика? Сам я предпочитаю кровь теплую, свежую, так сказать, прямо из вены… и только натуральную кровь следует пить новообращенному вампиру. Но, учитывая, что поблизости нет ни одной живой души, а прихватить кого-нибудь по дороге я не догадался, придется довольствоваться моими запасами донорской крови… вот, выпей до дна. А то на тебе лица нет. В этом, кончено, и моя вина есть… не следовало ночью так увлекаться кровопусканием…

— Иди в задницу, — беззлобно посоветовала ему я и взяла в руку прохладный стакан. Принюхалась — от алой жидкости с парой пузырьков на поверхности исходил умопомрачительный запах съестного. Глаза говорили, что это гадость, но желудок урчал, как демонический Цербер… Я нервно облизнулась.

— Не могу же я пить человеческую кровь, — жалобно протянула я. Люций насмешливо скривил губы:

— Это еще почему? Свиные котлеты, говяжью печень и мясо бедных ягнят, спорить готов, ты лопала с удовольствием. А чем отличается кровь человека? Все мы — по сути лишь звери.

— Слушай, ну ты лектор покруче профессора Даркеса, — проворчала я. — Может, я все-таки попробую съесть булочку, а?

— Тебя вырвет — в лучшем случае, — невозмутимо пожал он плечами.