Кошмар По-эта

The steeples are white in the wild moonlight,
     And the trees have a silver glare;
Past the chimneys high see the vampires fly,
     And the harpies of upper air,
     That flutter and laugh and stare.

For the village dead to the moon outspread

     Never shone in the sunset’s gleam,
But grew out of the deep that the dead years keep
     Where the rivers of madness stream
     Down the gulfs to a pit of dream.

A chill wind weaves thro’ the rows of sheaves

     In the meadows that shimmer pale,
And comes to twine where the headstones shine
     And the ghouls of the churchyard wail
     For the harvests that fly and fail.

Not a breath of the strange grey gods of change

     That tore from the past its own
Can quicken this hour, when a spectral pow’r
     Spreads deep o’er the cosmic throne
     And looses the vast unknown.

So here again stretch the vale and plain

     That moons long-forgotten saw,
And the dead leap gay in the pallid ray,
     Sprung out of the tomb’s black maw
     To shake all the world with awe.

And all that the morn shall greet forlorn,

     The ugliness and the pest
Of rows where thick rise the stone and brick,
     Shall some day be with the rest,
     And brood with the shades unblest.

Then wild in the dark let the lemurs bark,

     And the leprous spires ascend;
For new and old alike in the fold
     Of horror and death are penn’d,
     For the hounds of Time to rend.

Хэллоуин в предместье

Шпили в ночь бледны от лучей луны,
     Над древами сиянья свод;
Мимо кровлей гряд упыри летят,
     С ними гарпий орда с высот,
     Что смеется, крылами бьет.

Ведь мертво село под луны гало,

     Не мерцал там закат вовек —
Это плод глубин неживых годин,
     Где потоки безумья рек
     В бездны дремы вершат свой бег.

Веет хлад ветров чрез ряды снопов

     На лугу, что лежит седой;
Где надгробий блеск, слышен сучьев треск,
     Вой вампиров земли святой
     Над пропавшей зазря страдой.

Вздох богов седых перемен чудных,

     Что прорвался из их времен,
Не ускорит нощь, коль незримо мощь
     Мировой накрывает трон,
     Клича тайны со всех сторон.

Так же здесь опять зрима дола гладь,

     Как и в свете былых светил,
Мертвецы в костях скачут в сих лучах,
     Пробудившись из тьмы могил,
     Чтобы в ужасе мир застыл.

А на утро вслед разглядит рассвет

     Безобразие лишь с чумой
Вереницы плит, как сплошной на вид —
     К мертвякам это путь прямой
     Под нависшей проклятой тьмой.

Того края дичь огласит лярв клич,

     В лепре шпили грозой взойдут;
Ибо новь и тлен угодили в плен
     Цепких смерти и страха пут,
     Где их Времени псы сожрут.

The Wood