Кошмарный парнишка

Щеки тетушки Кэл слегка покраснели, а губы плотно сомкнулись.

– Не устраивает – слишком мягко сказано: такого отвратительного мужлана не найти на всем побережье... И где только ты его выискала...

Тут она запнулась и вскрикнула. Дверь распахнулась, и в проеме возникла косматая физиономия.

– Я, это, палочку забыл.

Мистер Хопкинс, в конце концов, нашел свою кошмарную клюку в углу и удалился столь же бесцеремонно, как появился, с грохотом захлопнув дверь. Тетки Фифи не шевелясь сидели на диване, но как только его шаги затихли, тетушка Кэл метнулась к двери и задвинула щеколду.

– Надеюсь, он ночью не явится грабить нас, – мрачно сказала она. – Он же понимает, что мы будем начеку. Надо все же сказать Перси, пусть обойдет вокруг дома несколько раз.

– Грабить? Вас? – воскликнула Фифи, не веря собственным ушам.

– Тише, Фифи, не кипятись, – повелела тетушка Кэл. – Посиди вот в этом кресле, а я пока позвоню твоей матери.

– Я не хочу, чтобы вы ей звонили!

– Не стоит так нервничать, закрой глаза и попытайся... попытайся сосчитать овечек, которые прыгают через изгородь.

– Мне, что же, нельзя встречаться с мужчиной, если он не носит визитку? – вскричала Фифи, сверкая глазами. – У нас тут что: эпоха темного Средневековья или век... ну этого... Просвещения? Мистер Хопкинс, может, самый классный парнишка среди моих знакомых.

– Мистер Хопкинс – варвар и хам! – отрезала тетушка Кэл.

– Мистер Хопкинс – смачный парнишка!

– Сма... что-что?

– Смачный парнишка.

– Твой мистер Хопкинс абсолютно... м-м-м... кошмарный парнишка, – заявила тетушка Кэл, взяв на вооружение новое словечко.

– Просто он никого из себя не строит! – запальчиво крикнула Фифи. – Говорите что хотите! По-моему, он очень даже симпатичный.

М-да, все было гораздо серьезней, чем они думали. Это не временное помрачение рассудка: проклятый дикарь явно приглянулся Фифи, и явно потому, что разительно отличался от ее жениха. Она призналась, что познакомилась с ним всего несколько дней назад и завтра у них опять свидание. Собрались на прогулку.

Но это было еще не самое страшное. Дело в том, что когда Фифи с презрительной усмешкой отправилась спать, тетушка Кэл все-таки позвонила ее матери, но оказалось, та уехала на воды, в Уайт-Салфэр-Спрингс, и вернется только через неделю. Это означало, что вся ответственность за Фифи ложилась теперь на плечи тетушек, и буквально на следующий день ситуация обострилась до предела, когда в столовую, где все было накрыто к чаю, ворвался через кухонную дверь Перси.

– Мисс Марсден! Как хотите, а я отказываюсь от места! – Голос его был гневным и растерянным.

– Что такое, Перси?!

– Нет уж, хватит. Я здесь, на мысу, уже сорок пять лет живу, а такого еще не видывал!

– Что случилось? – воскликнули обе дамы, вскакивая от ужаса.

– А вы пойдите к окну, сами посмотрите. Чтобы средь бела дня целоваться с каким-то бродягой!.. Прямо на пляже!

III

Уже через пять минут целомудренные тетушки неслись со всех ног к этой парочке, стоявшей на берегу; слившиеся воедино силуэты четко вырисовывались на фоне ясного послеполуденного неба. И только когда тетушки подбежали ближе, Фифи и мистер Хопкинс, поглощенные созерцанием друг друга, наконец заметили их и нехотя разомкнули объятья. Тетушка Кэл еще метров за десять до них крикнула:

– Ну-ка, живо домой, Фифи!

Та взглянула на мистера Хопкинса, а он успокаивающе тронул ее за руку и молча кивнул. И, словно загипнотизированная, Фифи покорно развернулась и, понурив голову, грациозной походкой направилась к дому.

– А вы, голубчик мой, – сказала тетушка Кэл, скрещивая руки на груди, – выкладывайте, что у вас на уме!

Мистер Хопкинс нагло на нее уставился. И хрипло расхохотался.

– Это не ваше дело.

– Наоборот, очень даже наше! Мисс Марсден наша племянница, извольте избавить ее от ваших ухаживаний... мерзких, к тому же.

Мистер Хопкинс было отвернулся.

– Ну, понесла... Валяй, чеши языком-то, чтоб он отсох, – пожелал он ей.

Тетушка Кэл решила действовать иначе.

– А вам известно, что мисс Марсден психически неуравновешенна?

– Чего-чего?

– Она... она не в себе.

Он лишь презрительно улыбнулся.

– Это почему же? Потому что я ей по сердцу?

– Это тоже симптом заболевания, – храбро парировала тетушка Кэл. – У нее была несчастная любовь, и рассудок у бедняжки не выдержал. Послушайте!

Она раскрыла сумочку, висевшую у нее на поясе.

– Если я дам вам пятьдесят... нет, сто долларов, прямо сейчас, наличными, обещаете, что уедете отсюда, переберетесь миль на десять подальше? Договорились?

– У-у-уххх! – взревел он с такой злобой, что обе дамы в ужасе отпрянули.

– Даю двести! – воскликнула тетушка Кэл срывающимся голосом.

Он погрозил им обеим пальцем.

– Не купите! – прорычал он. – Я, что ли, хуже других? Сколько шоферов, или еще каких работяг, переженились на дочках миллионеров, чуть не каждый день про такое пишут... Потому как у нас свободная страна, А-м-м-мерика, одним словом. Ясно?

– Так ты... не отступишься? – сказала тетушка Кэл, с трудом выговаривая слова. – Так и будешь бередить ей душу, не уйдешь по-хорошему?