Кошмарный принц

двери как назло захлопнулись перед носом. Весь народ, по неведению попавший в вагон, теснился в первой его половине, внимательно разглядывая источник вони, смеясь, морщась, чертыхаясь и нетерпеливо словесно подгоняя поезд до следующей станции. Таня хотела примкнуть к людям, но взгляд словно примагнитился к женщине, молодой бомжихе, источающей невообразимый амбре-букет из мочи, кислейшего пота, свежих испражнений, отбросов и незнамо ещё чего. Глаза бомжихи ненавистно сверлили людей, губы с кровавыми трещинами были искривлены в едкой самодовольной ухмылке, будто молодая женщина испытывала наслаждение от принесённых ею этой безличностной толпе неудобств. Она стояла, как злая хозяйка целой половины вагона. И вздумай пойти на толпу — люди сжались бы ещё плотнее, давили бы друг друга, лишь бы сохранять дистанцию от прокажённой. А она бы шла и шла, протянув руки… Таня словно почувствовала в бомжихе это желание и неожиданно для себя преградила той путь, встав прямо напротив. Женщина… а вернее, псевдоженщина переместила взгляд на девушку. Тане сделалось жутко под тяжестью взора чёрных ненавидящих мир глаз, она попятилась. Пятилась, жалея, что не послушалась внутреннего голоса и не села в этот поезд. А сделала даже то, что до этого мига считала невежественностью и глупостью древних старух: Таня взмолилась Богу, чтобы поезд поскорее прибыл на станцию. Перегон казался безумно долгим. Таня, не отдавая себе отчёта, подняла руку для крестного знамения — такая жуть пробрала от вида и особенно взгляда метрополитеновской бомжихи. Присутствовало в ней нечто первобытно-шаманское, животно-притягательное, чёрно-магическое…

В сознании Тани вертелись и другие эпические сочетания, но они вместе с мыслями, как испуганные птицы, разлетелись в стороны, когда бомжиха прыгнула на девушку.

Таня лишилась чувств.

Сидящая рядом бабулька всполошилась, едва успев подставить руки, смягчая падение девушки:

— Ой, да что ж енто! Дочка! Да помогите ж, люди! — Сперва никто не шевельнулся, будто всех заклинило от зловонных волн, потом принял девчонку из рук бабульки плешивый мужичок, лысина которого сплошь, как росой, была покрыта испариной. Ему помог молодой парень. Кто-то ещё продолжал коситься на обездвиженным пугалом стоящую у междувагонных дверей бомжиху, вонь которой буквально сшибла с ног девушку, но большинство внимания было приковано к последней.

Девушка никак не приходила в себя.

Когда поезд, наконец, подъехал к станции и двери открылись, плешивый и парень на руках вынесли девушку на платформу.