Кошмары Грейнджер (ЛП)

Ее подхватила ледяная тишина, и она упала назад. Фрагменты ее жизни замелькали у нее перед глазами, проносясь мимо нее, и проникали обратно в глубины ее подсознания. Череда бессвязных воспоминаний возникла перед ней – воспоминаний, которые она едва воссоздавала – она видела картину на стене в спальне, взбитые яйца и тост, а потом он выхватил их, и они превратились в ничто.

– Что ты забрал? – она вскрикнула. Она оттолкнулась от простыней и вскочила на ноги. – Что ты забрал?

Щелчок палочки толкнул ее обратно на постель.

– Не выводи меня, ведьма, – его голос был спокойным и твердым, будто он воспитывал ребенка. – Оставайся в постели или я привяжу тебя к кровати и возьму как строптивую шлюху.

Он исчез с неприятным хлопком, и она ударила кулаком по матрасу, тяжело дыша. Он умрет. Она представила, как она рассекает его отвратительное, ненавистное лицо в последний раз, и он умирает. Пульсирующая боль от месячных охватила живот, и она закричала в подушку, она кричала еще какое-то время, пока не охрипла.

_____

Смотря на небосвод, она яростно думала.

Что он забрал?

Это чувствовалось, как что-то слабое, почти хирургическое, когда он проник внутрь и забрал что-то из глубин ее сознания. Она распустила косу, и кудри разметались в стороны, она снова заплела их в тугую косу в настойчивой попытке вернуть себе ощущение контроля. На задворках ее разума послышался слабый шепот о том, что он забрал что-то, что она хочет иметь, в чем она отчаянно нуждается. Это было будто…

Под кроватью…

Она села. Под кроватью. Она настороженно осмотрела, вспоминая его угрозы, заставляющие ее оставаться в постели, и вздрогнула от осознания того, что он сделает с ней, если она встанет. Встать с постели назло ему приведет ни к чему иному, кроме как к боли, а она ненавидела давать ему что-то новое, что его развлечет. Но что-то по поводу кровати зацепило ее.

Она опустила ноги вниз, с осторожностью, проверяя, нет ли там заклятья или чар, которые дадут ему знать о том, что она встала с постели.

Ничего нет.

Чтобы поднять постель потребовались неимоверные усилия, она была античной, тяжелой и большой, но, наконец, подперев угол подставкой для ног, она опустилась на колени на каменный пол, заглядывая под кровать.

На нее смотрели кровавые льняные простыни.

Она рассердилась. Бесполезно. Она отшвырнула лен, и бросила один последний взгляд.

Подголовник кровати был испачкан темно-коричневой кровью – руны.

Она знала эти руны. Это были руны Дурмстранга. Те самые, о которых ей не рассказали в Дурмстранге, потому что она магглорожденная, поэтому она попросила Гарри отправить сову. Те самые, которые ей было так тяжело отыскать и исследовать, потому что Министерство не смогло сдержать Долохова, чтобы ни предпринимало, и ей пришлось сложно курице забиться в коттедж «Ракушка» с Флер, выбираясь только, чтобы увидеться с целительницей.

Боже. Она скучает по Флер. Поминальная служба по целительнице была, наверное, несколько месяцев назад, а она даже не помнит ее имени.

Она посмотрела на руны. Будучи ослабленной – используя кровь, без достаточной магии из-за отсутствия палочки – они истощила бы силы за часы, может за пару дней, если она действительно вложила свою магию в них. Неудивительно, что она проснулась измотанной, когда была первый раз подвергнута Обливейту. Она знала симптомы Круциатуса от Беллатрисы Лестрейндж – дрожь в руках, хрипота – но головная боль была адской. Она подумала, что это было последствие стирания памяти, но сейчас, когда она думает об этом, это ощущается, как фундаментальная измотанность от использования магии в течение долгого дня и уроков в Хогвартсе.

Но конкретно эти рунические чары были чарами против вмешательства в сны. Гермиона закусила губу, снова читая кровавые руны на изголовье кровати. Каждый раз, когда Долохов насиловал ее в лондонской квартире, ее преследовали галлюцинации от кошмаров и гнетущее чувство паралича. Теперь Долохов насилует ее в реальной жизни, но чары могут по-прежнему защищать ее от паралича или связующих чар.

Она засунула льняную ткань обратно под кровать, прикрыв ими руны, и услышала позвякивание.

Кусок стекла поблескивал, выглядывая из деревянного выступа в изголовье. Затаив дыхание, Гермиона потянулась и вытащила его.

«Ты уже пыталась это делать», – сказал он, когда она швырнула подсвечник в окно.

Да, и она спрятала немного стекла.

Ей казалось, будто она держит что-то священное.

Она быстро убрала его обратно, вылезла из-под кровати и выпрямилась. Нужен план и соответствующая расправа. Очевидно, в последний раз он не нашел эти кусочки паззла, она сохранила их в секрете. Она содрогнулась, подумав о том, какую цену ей пришлось заплатить, чтобы кусочки паззла остались там, где были спрятаны. Он, должно быть, подумал, что это случайность, а не тщательно продуманный план.

Последние кусочки паззла оказались на месте. Ей только нужен план. Расправа должна быть идеальной.

Но она была Гермионой Грейнджер.

Всем своим естеством она знала, что должна хотя бы попробовать.

***

Месячные закончились через два дня.