Косиног. История о колдовстве

Судья, взглянув на нее с сожалением, скорбно покачал головой.

– Сара, никто из нас не совершенен. Увы, все мы грешны. Тебя обвиняют не в ведовстве, но всего лишь в пособничестве ведьме и ее фамильяру. К тебе суд вполне может отнестись снисходительно – разумеется, в случае искреннего, чистосердечного раскаяния. Признайся в содеянном, и суд согласится даровать тебе помилование. Тебя избавят от дальнейшего разбирательства, от дальнейших допросов, но лишь после… лишь после честного, подробного признания. Итак, Сара, не спеши, поразмысли как следует. Помни: Господь видит все.

– Ни секунды я размышлять не намерена. Мой ответ честен, правдив и останется прежним. Я невиновна.

Судья Уотсон вздохнул с искренним огорчением.

– Что ж, ты не оставляешь мне выбора, ведь долг мой – беречь сию общину от Сатаны. Итак, я должен распорядиться взять тебя под стражу и продолжать дознание, пока мы не удостоверимся в твоей вине либо невиновности.

Собрав со стола бумаги, он поднялся.

– Капитан Мур, властью мирового судьи вверяю Сару Картер вашему попечению и поручаю вам добиться от нее истины любыми средствами, какие вы сочтете необходимыми. Согласны ли вы принять сие поручение?

Капитан Мур смерил Сару суровым взглядом.

– Согласен.

Судья Уотсон ударил по столу молотком.

– Заседание суда объявляется закрытым. Далее дело будет вестись иным порядком.

Сидя в одной из задних комнат дома собраний, Абита рассеянно поигрывала цепью ручных кандалов и тупо глядела в стену. Все мысли, все чувства словно сковало льдом. Около получаса спустя резкий стук в дверь заставил ее очнуться от оцепенения.

– Все готово, – крикнул кто-то.

«Значит, сейчас, сию минуту меня и повесят? Так быстро?» – подумала она, собираясь с духом, изо всех сил стараясь смирить нарастающий страх.

Стерегшие Абиту Джейкоб с Гарретом поднялись. Гаррет, явно повидавший на своем веку куда больше тягот, чем выпадает на долю обычного человека, склонился над ней, взглянул ей прямо в глаза.

– Я тебе вот что скажу. Ведьмы да дьяволы мне не особо страшны. Я этот мир кругом обошел и жути повидал столько, что никакому дьяволу не снилось. Бился с пиратами вдоль всего западного побережья, воевал и в Канаде, с ирокезами да французами, и в Вирджинии, с поухатанами. И под пулями побывал, и под стрелами, и кололи меня, и рубили, и проклинали, и огнем жгли, и как только не изводили. Пуритане с индюшачьим своим резонерством мне, скажу честно, не по нутру, но колдуны да ведьмы – тем более. Одним словом, делай, что говорят, и чтоб никакого мне тут дерьма. Ясно?

Абита кивнула.

– Вот и славно.

С этим Гаррет, схватив Абиту за плечо, поднял ее на ноги, а Джейкоб отворил дверь, и оба повели пленницу назад, в главный зал. Там, под охраной еще двух стражников, ждала Сара. Взгляд ее остекленел, словно ей никак не оправиться от пережитого потрясения.

Стражники вывели обеих наружу. Припадая на охромевшую ногу, Абита вздрагивала, морщилась, с трудом сдерживала крик.

Снаружи почти стемнело, однако у крыльца все еще толпилась кучка зевак. Увидев Абиту со стражниками, они двинулись следом, вдоль дороги, ведущей к реке.

Вскоре поврежденное колено не выдержало, подогнулось, и Абита, споткнувшись, рухнула с ног, на бедро, неловко уперлась в землю ладонями, отчего браслет кандалов больно впился в запястье. Колено пронзила такая боль, что на сей раз ей не удалось сдержать крика.

– Встать, – прорычал Гаррет, ухватив ее за плечо и рывком подняв на ноги.

Едва поднявшись, Абита упала снова: сломанная нога попросту не выдерживала тяжести ее тела. Гаррет с досадой выругался, оба стражника подхватили Абиту под мышки, подняли и едва ли не волоком потащили дальше.

По пути зеваки над ней не глумились, не потешались, однако их лица, их взгляды так и лучились злорадным торжеством пополам с жаждой крови. Приговоренная к повешенью ведьма, орудие Дьявола, она уже не была для них ни одной из своих, ни человеком вообще.

Обогнув старые общинные конюшни, все они направились дальше, к коралю. У изгороди кораля уже ждали около полудюжины человек. Небольшая толпа зевак тоже расположилась вдоль изгороди, рядом с ними, глядя, как Гаррет освобождает запястья Абиты от кандалов.

У дальней границы кораля рос вековой дуб огромной величины, и нижние его сучья тянулись через изгородь внутрь. С одной из ветвей на тонкой бечевке свисал небольшой мешок. Что это, Абита смогла разглядеть только после того, как ее втащили в кораль.

– Бука! – прошептала она. – О, нет!

Ее кота, спеленав мешком лапы, повесили на суку за шею. По счастью, кот был уже мертв, и всем его страданиям настал конец, однако язык Буки так вывалился из пасти, а единственный глаз так выпучился, что с первого взгляда было ясно: умирал он нелегко.

– Твой котишка-то? – подмигнул ей Гаррет. – Настоящий боец был, что и говорить: только чтоб в петлю сунуть, пришлось дух из него повышибить, и то он, подлый, так корчился да изворачивался – я уж думал, вырвется. Долго умирал, долго, а верещал все это время – жуть. Чисто демон. Знаешь, я бы первым сказал, что он вправду демон, кабы склонен был верить в подобную чушь.