Космер: Тайная история

Через мгновение она исчезла. Казалось, переход был слишком сильным потрясением. Остальные выказывали такое же замешательство, разглядывая собственные руки, словно удивляясь, что снова стали людьми, хотя некоторые вздыхали с облегчением. Кельсер наблюдал, как тысячи фигур появлялись, а затем исчезали. На другой стороне была бойня, повсюду падали камни. Один пролетел сквозь Кельсера, прежде чем покатиться, ломая тела.

Он мог бы этим воспользоваться, но ему нужно было что-то конкретное. Не крестьянин скаа и даже не хитроумный лорд. Ему нужен был кто-то, кто…

Вон там.

Он пронесся сквозь угасающих духов и нырнул между светящимися душами еще не умерших существ, направляясь к конкретному духу, который только что появился. Бритоголовый, с татуировками вокруг глаз. Поручитель. Этот человек, казалось, менее удивлен событиями и более смиренный. К тому времени, как появился Кельсер, долговязый поручитель уже начал вытягиваться.

– Как? – спросил Кельсер, рассчитывая на то, что поручителю больше известно о колоссах. – Как это случилось с тобой?

– Не знаю, – ответил мужчина.

У Кельсера упало сердце.

– Монстрам, – продолжал мужчина, – должно было хватить ума не трогать поручителя! Я был их хранителем, и они сделали это со мной? Этот мир погиб.

Должно было хватить ума? Кельсер схватил поручителя за плечо, когда тот начал растягиваться, уходя в небытие.

– Как? Пожалуйста, скажи, как это делается? Как люди становятся колоссами?

Поручитель посмотрел на него и, исчезая, сказал одно слово:

– Штыри.

Кельсер снова разинул рот. Вокруг него на туманной равнине души ярко пылали, вспыхивали и проваливались в эту реальность – прежде чем окончательно раствориться в ничто. Словно человеческие костры, которые кто-то гасил один за другим.

Штыри. Как у инквизиторов?

Он подошел к распростертым трупам и опустился на колени, осматривая их. Да, он это видел. Металл светился с этой стороны, и внутри трупов виднелись штырьки, похожие на угли, – маленькие, но яростно пылающие.

Их было гораздо труднее разглядеть на живых колоссах из-за пылания души, но ему казалось, что штыри пронзают души. Значит, в этом секрет? Он закричал паре колоссов, и они посмотрели в его сторону, потом принялись растерянно озираться.

«Штыри преображают их, – подумал Кельсер, – как инквизиторов. Значит, их вот так контролируют? Протыкая души насквозь?»

А как же безумцы? Неужели их души взламывали, делая возможным нечто подобное? Встревоженный, он покинул поле боя и умирающих, хотя битва – или, скорее, бойня, – похоже, заканчивалась.

Кельсер пересек туманное поле за пределами Фадрекса, задержался там, вдали от душ людей, пока Вин не вернулась, преследуемая тенью, о существовании которой, казалось, не подозревала. Она прошла мимо и исчезла в лагере.

Кельсер присел рядом с маленьким волокном Охранителя и прикоснулся к нему.

– Он запустил свои пальцы повсюду, да, Распадалец?

– Да, – ответил Охранитель тихим, тонким голосом. – Смотри.

Перед мысленным взором Кельсера возникла последовательность образов: инквизиторы, поднявшие головы и внимающие голосу Разрушителя. Вин в тени монстра. Незнакомый мужчина, сидящий на пылающем троне и взирающий на Лютадель с кривой улыбкой на губах.

Затем он увидел малыша Лестиборнеса. На Призраке был обгоревший плащ, который казался слишком большим для него, и Разрушитель таился рядом, шепча на ухо бедняге голосом самого Кельсера.

Вслед за ним Кельсер увидел Марша, стоявшего среди падающего пепла и невидящими глазами смотревшего на пейзаж. Он, казалось, не двигался; пепел скапливался на плечах и голове.

Марш… Когда Кельсер увидел брата таким, ему сделалось плохо. Согласно плану Марш должен был присоединиться к поручителям. Он догадывался, что случилось потом. В Марше распознали алломанта и заметили, с каким пылом он брался за любое дело.

Рвение и забота. Марш никогда не был таким способным, как Кельсер. Но он всегда, всегда был лучшим человеком.

Охранитель показал ему десятки других – в основном людей у власти, ведущих последователей к гибели, смеющихся и танцующих, пока горы пепла продолжали расти, а посевы увядали в тумане. И каждый либо был пронзен металлом, либо находился под влиянием человека, пронзенного металлом. Кельсер должен был заметить связь еще у Источника Вознесения, когда пульсация силы показала, что Разрушитель может говорить с Маршем и другими инквизиторами.

Металл. Это ключ ко всему.

– Какой разгром, – прошептал Кельсер, взирая на то, что показало ему божество. – Мы не сможем этого пережить, не так ли? Даже если остановим Разрушителя, мы обречены.

– Нет, – ответил тот. – Не обречены. Помни… надежда, Кельсер. Ты сказал… я… я…

– Я – надежда, – прошептал Кельсер.

– Я не могу спасти вас всех. Но мы должны верить.

– Во что?

– В человека, которым я был. В… план… в знаки… и в Героя…

– Вин. Он ее заполучил, Распадалец.

– Он знает не так много, как думает, – прошептал Охранитель. – В этом его слабость. Слабость… всех умников…

– Кроме меня, конечно.