Космические оборотни

Моя палата была пустой, да и Дорис была рядом. Я прикрыл дверь и бросился на кровать лицом вниз. Я попытался забыться, ни о чем не думая и ничего не чувствуя. Через некоторое время я услышал чье-то частое дыхание и приоткрыл один глаз — Дорис.

— О, боже! — воскликнула она. Я почувствовал прикосновение ее нежных рук. — За что это они вас? Бедный, бедный малыш! Оставайся здесь и постарайся не двигаться. Я сейчас приведу доктора.

— Нет!

— Но тебе же нужен врач!

— Не хочу его видеть! Ты мне сама окажешь помощь.

Она ничего не ответила. Затем я услышал, что она вышла. Вскоре она вернулась и начала промывать мои раны. Мне хотелось кричать, когда она прикасалась к моей спине. Но она быстро забинтовала ее и сказала:

— А теперь повернись.

— Я останусь лицом вниз.

— Нет, — мягко возразила она. — Я хочу, чтобы ты что-нибудь выпил, ты ведь послушный мальчик, не так ли?

Я перевернулся, в основном с ее помощью, и выпил то, что она мне дала. Через несколько мгновений я уснул.

Помнится мне, будто что-то меня разбудило. Я увидел склонившегося надо мной Старика и грязно обругал его. Врач тоже был здесь — а может быть, это был только он.

Разбудила меня мисс Бриггс. Дорис принесла завтрак. Болезни будто и не было вовсе. Я был не в такой уж плохой форме. У меня было такое чувство, будто я спустился по Ниагарскому водопаду в бочке. На обеих ногах и обеих руках у меня были перевязки в тех местах, где в мое тело впивались застежки, но кости все же были целы. Что у меня еще болело, так это душа.

Поймите меня правильно. Старик мог послать меня в какое угодно место, самое опасное. Такая у меня работа. Но я вовсе не нанимался на то, чему он меня подвергнул. Он знал, чем меня подстегнуть, и воспользовался этим, чтобы принудить меня к тому, что я ни за что бы не сделал добровольно. Затем, после того, как он добился от меня того, что хотел, он немилосердно использовал меня. О, я сам был жестоким, когда это было необходимо, и бил людей, чтобы заставить их говорить. Иногда приходилось это делать. Но в данном случае все было по-другому. Поверьте мне.

Кто на самом деле принес мне страдания, так это Старик. Мэри? Ведь, в конце концов, кто она? Просто еще одно дитя. Правда, я испытывал к ней отвращение за то, что она позволила, чтобы ее употребили в качестве приманки. Ничего худого не было в том, что она пользовалась своим женским обаянием, будучи агентом. Отделу нужны оперативные работники-женщины. Всегда существовали женщины-шпионы, и те из них, которые были молоды и красивы, всегда пускали в ход одно и то же оружие.

Но она не должна была соглашаться, чтобы эти ее качества были направлены против своего же коллеги или хотя бы, по меньшей мере, ей не следовало употреблять их против меня.

Не очень-то логично, не так ли? Но для меня это было вполне логично. Я имел на это право. Они вполне могут и дальше осуществлять операцию «Паразит», но без моего участия. Что же касается меня, то в Адирондакских горах есть небольшая хижина, где в холодильнике столько припасов, что можно продержаться чуть ли не целый год, а то и больше. У меня полно «временных» таблеток и я могу затаиться там и пользоваться ими, а мир пусть сам занимается своим спасением или отправляется в ад без моего участия.

Если же кто-нибудь подойдет ко мне ближе, чем на сто — сто пятьдесят метров, то он либо покажет голую спину, либо будет тут же сожжен!

Глава 11

Мне нужно было кому-нибудь сказать об этом, и таким козлом отпущения стала Дорис. У нее это вызвало негодование. Боже, вид у нее был как у ошпаренной совы. Я рассказал ей все, что чувствовал в отношении участия Мэри в этом спектакле.

— Насколько я понимаю, вы хотели жениться на этой девушке?

— Верно. Довольно глупо с моей стороны, не так ли?

— Значит, она понимала, что она может делать с вами. Да, это нечестно. — Дорис перестала массировать меня и прищурила глаза. — Я никогда не встречалась с вашей рыжей, но если встречусь, то исцарапаю ей все лицо!

Я улыбнулся.

— Вы чудесное дитя, Дорис. Я уверен, что мужчина, которому вы подарите свою благосклонность, будет счастливым человеком. Вы будете честны по отношению к нему.

— О, я нравлюсь сразу нескольким. Но если бы я сотворила хотя бы наполовину подобное этому, я бы разбила свое зеркало. Повернитесь, и я займусь другой ногой.

В палату вошла Мэри. Первое, что до меня дошло, это сердитые слова Дорис:

— Вам нельзя сюда!

— Но мне надо, — отвечал голос Мэри.

— Убирайтесь отсюда, — пронзительно закричала Дорис, — или я с корнем повырываю ваши крашеные волосы!

Послышались характерные для драки звуки, а затем звонкая пощечина.

— Эй! Что там происходит? — пришлось мне вмешаться.

В двери они показались вместе. Дорис тяжело дышала, волосы ее были растрепаны. Мэри удалось придать себе величавый вид, но на ее щеке ярко краснело пятно величиной с ладонь Дорис.

Дорис перевела дух и сказала:

— Вон отсюда! Или я сейчас же позову врача. Пациент не желает видеть вас!

— Я хотела бы это услышать от него самого, — сказала Мэри.

Я посмотрел на них обеих и усмехнулся: