Космические оборотни

Как только я очутился на широком проспекте — кажется, это был проспект Пасео — я повернул рукоятку взлета. Похоже, что при взлете я расшвырял несколько обычных машин. Не дожидаясь, пока наберу высоту, я крутанул руль на восток и заложил крутой вираж. Перелетая Миссури, я продолжал вести аппарат вручную и не заботился о безопасности, выжимая газ до предела и время от времени отстреливая ускоряющие патроны. Этот безрассудный противозаконный поступок, возможно, спас меня. Где-то над Колумбусом, как раз через мгновение после того, как я отстрелил последний, я почувствовал сотрясение. Кто-то выпустил ракету-перехватчик, которая взорвалась в том месте, где я был несколькими секундами ранее.

Других выстрелов не последовало, и в этом мне повезло, ибо я стал великолепной мишенью из-за потери скорости. Мой левый двигатель раскалился докрасна, и я молился, чтобы он не отвалился хотя бы в течение ближайших десяти минут.

Когда позади осталась Миссисипи, я отключил его, и машина, ковыляя, пошла на восток на одном двигателе. Больше, чем четыреста километров в час, я уже не мог выжать — но я был уже вне «Красной зоны».

У меня не было времени особенно присматриваться к своему пассажиру. Он лежал на сиденье, то ли мертвый, то ли без сознания. Теперь, когда я снова был среди людей и больше не имел возможности превышать допустимую скорость, у меня не было причин переходить на автоматический режим. Я включил радар, запросил ближайшую станцию слежения и, не дожидаясь разрешения, активизировал автопилот. После этого я развернулся в сиденье и стал смотреть на свою добычу. Человек еще дышал. На лице у него был шрам, но кости как будто были целы. Я похлопал его по щекам и придавил за ушами, но он не очнулся. Мертвый слизняк начал издавать зловоние, но у меня не было способа избавиться от него. Я повернулся и занялся приборной доской.

Хронометр показывал 21.27 по столичному времени. Мне еще нужно было преодолеть около тысячи километров. Даже если отбросить время, необходимое на посадку и на то, чтобы добраться до Белого Дома, то все равно я мог там быть только через несколько минут после полуночи. Так что я уже опаздывал, и Старик будет ругаться, как дьявол. Я попытался запустить левый двигатель— никакого успеха, он полностью вышел из строя. Тогда я попытался добраться до Старика по телефону.

Из этого тоже ничего не вышло. Я набрал телефон военной станции стереосвязи. Экран засветился и на нем появилось изображение человека. Увидев, что он голый по пояс, я облегченно вздохнул.

— Немедленно соедините меня с Белым Домом! Дело первостепенной важности!

— Предъявите ваше удостоверение.

— Оно все равно вам ничего не скажет. Быстрее!

Я может быть и уговорил его, но тут в поле зрения появился какой-то майор, очевидно начальник пункта связи.

— Сейчас же садитесь! — вот и все, что он сказал.

— Послушайте, майор, — чуть не закричал я, — чрезвычайный случай! Дело касается безопасности страны! Вы должны подсоединить меня к Белому Дому. Я…

— Крайняя военная необходимость, — прервал он меня. — Все гражданские аппараты посажены более чем за три часа до этого. Сейчас же приземляйтесь!

— Но мне нужно…

— Садитесь или вас собьют! Мы засекли вашу траекторию. В любой момент я могу запустить перехватчика. Попробуйте только совершить какой-нибудь маневр. Сейчас же идите на посадку!

— Вы можете меня послушать, майор? — закричал я. — Пожалуйста! Я приземлюсь все равно, но мне нужно было бы…

Экран погас. Впереди, за километр от меня, взорвалась ракета. Я начал притормаживать…

Посадка оказалась корявой, но не причинила вреда моему пассажиру. Мне пришлось долго ждать. Меня подобрали, и я вскоре встретился лицом к лицу с командиром поста связи. Он тут же сделал все, чтобы облегчить мне связь с Белым Домом, но было уже час тридцать ночи. Операция «Ответный удар» осуществлялась уже в течение девяноста минут.

Старик выслушал мой краткий отчет, промычал что-то сердитое, затем велел мне встретиться с ним утром.

Операция «Ответный удар» закончилась самым тяжелым провалом за всю военную историю. Удары были произведены ровно в полночь пятого временного пояса по 9600 пунктам связи — дирекциям газет, блок-постам слежения, релейным станциям и тому подобным объектам. Команды десантников были сливками наших военно-воздушных сил плюс техники, которые должны были возобновить нормальную работу пунктов связи.

После этого каждая местная станция должна была передать речь президента. «Режим голой спины» вводился по всей пораженной территории и война должна была закончиться, исключая разве что операции по очистке городов от неприятеля.

К двадцати пяти минутам после полуночи стали поступать донесения о том, что такие-то и такие-то пункты взяты под контроль. Чуть позже стали поступать просьбы о помощи с других пунктов. К часу ночи была введена большая часть резервов, но складывалось впечатление, что операция происходит успешно — во всяком случае судя по донесениям командиров высадившихся коммандос.