Космические тайны курганов

Курганы над захоронениями катакомбной культуры почти не сооружались, могилы впускали в готовые на­сыпи ямной и более ранних культур. Это свидетельст­вует о немногочисленности участников похорон. С другой стороны, именно в катакомбах сосредоточено основное количество перезахоронений и подхоронений умерших в разное время. Из этих двух обстоятельств следует вы­вод, что катакомбы являлись могилами многоразового использования, своеобразными склепами, и служили, очевидно, для захоронений ближайших родственников. Такой обычай свидетельствует об обособлении кланов и индивидов, усилении патриархата, словом, о перестройке первобытнообщинных отношений.

Причины такой тенденции если не полностью, то в преобладающей мере коренились в особо значительном воздействии цивилизаций Ближнего Востока на племена Азово-Черноморских степей рубежа III—II тысячелетий до нашей эры. Подобная, но еще более выраженная ситуация сложилась в середине I тысячелетия до пашей эры. Во втором случае попытка степных скотоводов создать свое государство, образно говоря, удалась: воз­никла Скифия, формированию которой способствовали контакты с Персией и Грецией.

Влияния Шумеро-Аккада, а затем Вавилона и дру­гих царств Ближнего Востока на племена катакомбной культуры отразились не только в общественных связях, но и в духовных представлениях — в частности, в отно­шении к жизни и смерти. Многократные переносы остан­ков, обычай препарирования трупов (несколько сходный с бальзамированием и сложившийся, возможно, не без его влияния, о чем свидетельствует находка египетского амулета в виде жука-скарабея в катакомбе неподалеку от Каменной Могилы) — все это должно было открыть ту картину загробного тления, которая так выразитель­но описана в разговоре Гильгамеша с тенью погибшего друга:

"Скажи мне, друг мой, скажи мне, друг мой,

Скажи мне закон земли, который ты знаешь!"

"Не скажу я, друг мой, не скажу я!

Если бы закон земли сказал я,

Сел бы ты тогда и заплакал!"

"Что же? Пусть я сяду и заплачу!

Скажи мне закон земли, который ты знаешь".

"Голову, которой ты касался и которой радовался сердцем,

Точно старую одежду, червь ее пожирает!

Грудь, которой ты касался и которой радовался сердцем,

Точно старый мешок, полна она пыли!

Все тело мое пыли подобно!"

На изменение у "катакомбиков" взглядов на загроб­ный, потусторонний мир указывает также наибольшая распространенность погребального инвентаря. Наделение покойников глиняной и деревянной посудой, скребками, ножами и другими изделиями из камня, бронзы, кости становится делом обычным. В могилах широко распро­странились редко встречающиеся в иных культурах Азо­во-Черноморских степей топоры, булавы и стрелы, а так­же и вовсе уникальные изделия: ритуальные чаши и амфорки из толченых раковин и пережженных костей, посмертные маски, игральные кости. Последние, как известно из "Гимна игрока" и других мест "Ригведы", применялись не только в ритуальных целях, но и для личного обогащения (или обнищания) — для игры на коров, лошадей и прочие ценности. Нередко ставкой в игре была жизнь человека: проигравший использовался в качестве жертвы...

Словом, влияния рабовладельческого Востока не про­шли бесследно. И после их значительного сокращения в XVII—XIV веках до нашей эры (когда стали налажи­ваться более тесные связи Северного Причерноморья с Балканами и Зауральем) еще долго изживались из местных культур. Отголоски такого противостояния, стремления сохранить традиции первобытного, строя прослеживаются вплоть до начала формирования Ски­фии: Геродот рассказал о скифских мудреце и царе, убитых соплеменниками за тайную приверженность обычаям греков...

Сопротивление традиционного мировосприятия рабо­владельческой культуре началось с момента их столк­новения. Первым показателем такого сопротивления можно считать небывалое распространение календарной орнаментации сосудов и прочего инвентаря, на что мы уже обратили внимание при анализе горшков со сцена­ми из "Поэмы о Гильгамеше".