Космобиолухи

— Так, может, вам и банка из-под сгущенки пригодит­ся? — Дэн в последний раз поскреб по жестяным стенкам ложкой и тщательно ее облизал.

— У нас в кладовке хранятся среды, которые старше моей мамы,— со вздохом призналась Полина.— С двух-трехлетним сроком годности. Кстати, давай банку! Я в нее веточку мха посажу, а то уныло как-то без цветов на окнах.

— Точно,— оживился Тед.— Я тоже зелень люблю, все­гда с собой в полет горшочек беру. Показать?

Полина, разумеется, согласилась, и приятель повел ее в свою каюту. Несмотря на скромные размеры оной, Теодор умудрился самовыразиться по полной: небрежно сложен­ные вещи кучками лежали на всех поверхностях и даже про­сто в углу на полу, на стенах вперемежку висели плакаты с обнаженными девицами и известными рок-группами, а также здоровенный козлиный череп с рогами, во лбу кото­рого торчал тяжелый охотничий нож. Под иллюминатором стояло одно-единственное, зато высокое и раскидистое растение. «Горшочек» оказался бидоном со знаком радиа­ционной опасности.

— Это же...— растерялась Полина.

— Ностальгия,— вздохнул Теодор.— Я ее раньше курил. Потом бросил, когда копы тепличку нашли. А любовь к цве­товодству осталась.

Пилот ласково погладил резной семипалый листик.

— А сейчас ты... ну... точно?..

— Еще чего! — обиделся Тед.— Я ж говорю, просто для души! Мне и своей дури хватает. Ты лучше погляди, какая она у меня сочная, развесистая...

Полина попыталась представить, что это герань, и чест­но ею восхитилась. Куст действительно был чудо как хо­рош, хоть на выставку достижений сельского хозяйства.

Дэн, сначала деликатно постучавшийся, а потом загля­нувший в каюту, обнаружил приятелей за оживленным спо­ром: Полина отстаивала преимущества готовых удобрений перед самомесами, а Теодор возражал, что комплексного удобрения «Каннабис» в продаже почему-то нет, а «Фиал­ка» и «Гортензия» его не устраивают: в первом слишком мало азота, а во втором кислотность завышена.

— Ребят, какие у нас на сегодня планы? — поинтересо­вался рыжий. Дэн вообще был самым ответственным в команде, предпочитая получить капитанское разрешение даже на безделье, дабы предаваться ему сосредоточенно и с полной самоотдачей.

Тед неопределенно пожал плечами.

— Может, разведаем, что у нас на востоке? А то в про­шлый раз с полпути вернулись, когда туман поднялся.

— Судя по данным орбитальной съемки, такой же лес, как на севере и западе,— сообщил навигатор.— Я бы лучше на океан посмотрел.

— Да ну, — отмахнулся пилот. — Если купаться нельзя, от него одно расстройство. К тому же что-то тучи собирают­ся...

— А давайте к соседям в гости слетаем? — предложила Полина.— Они тоже, наверное, скучают. И капитан у них такой... кавайный! Ему б еще кимоно и волосы подлиннее...

— Вэ-э-э,— искренне сказал Теодор, намекая, что муж­ская кавайность определяется длиной вовсе не волос.

Девушка, рассмеявшись, подхватила приятелей под лок­ти и потащила обратно в пультогостиную.

Получить разрешение капитана оказалось на удивление просто, хоть Теодор и побаивался подходить к нему после вчерашнего, да еще с такой легкомысленной просьбой.

— Конечно-конечно,— рассеянно и как будто даже ви­новато отозвался Станислав Федотович, сворачивая вирт-окно при первом звуке за спиной.— Слетайте, развей­тесь.

— Спасибо, капитан!

Компания быстренько сдала назад, пока начальник не опомнился или не передумал.

— Да,— сочувственно сказал Тед уже на поляне.— Геморрой — не та болезнь, которой стоит хвастаться.

— Это ты к чему? — удивилась Полина.

— Он медицинский атлас смотрел.

— Точно?

— Точно,— подтвердил Дэн.— Я тоже успел заметать. Глава про венозную систему.

— Бедненький,— вздохнула девушка.— То-то ему спится плохо: ночью все болезни обостряются. Наврал, наверное, что это доктор зарницу заметил. И Наталья не так уж шуме­ла, чтобы здорового человека разбудить.

— Не скажи,— возразил Теодор.— Станислав Федото­вич — бывший космодесантник, а эти ребята, если надо, п мышиному писку на ноги вскочат и в прыжке оденутся.

— Что, серьезно?! — пуще прежнего поразилась девуш­ка.—Ас виду такой спокойный, вежливый дядечка... Наде-душку моего похож.

— Ха! — Пилот так гордо выпятил грудь, будто хвастался собственными достижениями.— Я еще на Новом Бобруй­ске в инфранете порылся. У него, оказывается, двадцать семь боевых высадок, «Желтая звезда» всех трех степеней и «Багряное сердце» — их только за ранения на поле боя дают.

— И орден «За отвагу», перед самой комиссией,— доба­вил Дэн, накануне собеседования тоже перелопативший всю информацию о будущем капитане, чтобы не нарваться на такого же подонка, как прошлый.

— Это за высадку на Горгону,— ревниво уточнил Тео­дор.— У меня там один друг был — не в десанте, конечно, пилот на штурмовом коптере! — говорил, они там настоя­щие чудеса творили. Две десантные роты против дивизии местных фанатиков почти сутки держались.

— Да, капитан у вас что надо,— с завистью признала По­лина.— Придется вести себя у соседей как можно до­стойнее, чтобы его не опозорить! А то в прошлый раз, по-моему, как-то не очень получилось...