Космология монстров

– В церкви, – ответила Юнис.

– Я думал, она решила отдохнуть от всего этого.

– Это что-то вроде «последнего выдоха», – пояснила Юнис. – С некоторыми из этих людей она ходила в церковь в течение нескольких лет, и они уговорили ее прийти в выходные. Чтобы просто попрощаться. – А потом, то ли не заметив, то ли проигнорировав скептическое выражение моего лица, Юнис добавила: – А знаешь, я ведь даже не осознавала раньше, как мне одиноко. Смешно, правда? Брин меня понимает. И мне кажется, я ее тоже.

Я не стал говорить о своей неприязни к Брин.

– Рад, что у тебя появилась подруга, – сказал я.

Она обхватила обеими руками чашку и смущенно засияла от счастья. Я стал осторожно двигать свой стакан с газировкой по столу, пока он не звякнул о ее чашку.

– Твое здоровье, – сказал я.

11

«Блуждающая тьма» открылась и привлекла огромные толпы посетителей, несмотря на особый полицейский режим и непрекращающийся кошмар в нашем городе. Я выслеживал незнакомцев, колотил в стены, хлопал дверьми и собирал спелые, полные жизни панические крики. Иногда я даже не прикасался к «Брэду» или «Кэтти», а иногда уволакивал их, наводя ужас на посетителей. Непредсказуемость нервировала подставных актеров, что усиливало страх гостей и делало катарсис выхода на парковку – под присмотр наших охранников – намного слаще. Из меня получился хороший Монстр, и мне очень нравилась эта работа. Когда я надевал на себя костюм, отделенный от мира барьером меха, ткани и пластика, все остальное переставало иметь значение.

И только в конце вечера, когда я снимал с себя вторую кожу и вновь превращался в Ноя Тёрнера, я начинал испытывать смущение и тревогу. Мы с Донной по-прежнему держались за руки и украдкой целовались во время работы, но я ничего при этом не чувствовал. Я много думал о последней «суицидальной записке» Юнис, где она писала о людях, которые выкапывают из других то, что им нужно. Я ощущал себя пустой оболочкой, управляемой дистанционно. А чаще всего чувствовал зыбкий расплывчатый страх, как будто вот-вот произойдет нечто ужасное, и я не в силах это предотвратить.

Как оказалось, предчувствие меня не обмануло. Но произошло не одно, а целая серия событий.

В следующий понедельник после нашего открытия я вернулся домой из школы и обнаружил, что дверь в спальню Юнис закрыта. Я остановился перед ней, ожидая услышать приглушенный смех или шорох простыней, но там было абсолютно тихо. После этого я спустился вниз на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь перекусить. Проходя через столовую с бутербродом с арахисовым маслом и джемом, я заметил на столе белый конверт. Новая записка от Юнис? Я сел за стол и решил прочитать, пока ем. В конверте лежало несколько листов бумаги, но сверху оказалась записка, написанная незнакомым почерком:

«Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства» – Римлянам 1:26–28.

Я раскаялась в своих грехах. Если тебя заботит спасение нашего мира, то ты раскаешься тоже. Пожалуйста, не звони мне больше.

Твоя сестра во Христе,

Брин.

Со следующей страницы начиналась записка Юнис: