Космонавт-Два

Космонавт-Два сел поудобнее и взглянул в окно. Темно-серая степь и ярко-синее небо далеко на горизонте разделялись широкой огненной линией: поднималось солнце. Летчик залюбовался необычной картиной и невольно отвлекся от сегодняшнего дня, от предстоящего полета, к которому с такой неуемной жаждой готовился. В какое-то мгновение вспомнил тот апрельский день…

Он, дублер, сидит в автобусе, в котором только что попрощался с Гагариным. Из автобуса все видно…

Вот Юрий Гагарин в полном космическом облачении стоит у подножия ракеты. Он докладывает председателю Государственной комиссии о том, что готов к полету… Потом, поднявшись на площадку, обращается к народам мира:

— Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты… Счастлив ли я, отправляясь в космический полет? Конечно, счастлив. Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях.

Потом твердо продолжал:

— Мне хочется посвятить этот первый космический полет людям коммунизма — общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на земле.

В какое-то мгновение, «проводив» Гагарина, Титов зримо представил себе строки из недавнего письма отца:

«…Я не хочу строить догадки о том, что у тебя затевается. Но если едут к нам люди, вероятно, дело серьезное. Каким бы оно там ни было — малое или большое, — сделай его, сын, с толком, как подобает делать всякое дело, которому ты приставлен. Сил у тебя должно хватить, по моим расчетам, уменьем ты подзапасся, разумеется, а средствами народ обеспечит. Покажи, что порода наша может послужить общему делу в меру своих сил и возможностей».

И Герман почувствовал новый прилив душевных сил. Много раз он читал и перечитывал мудрое отцовское письмо, проникнутое верой в сына. И словно из бездонного родника каждый раз черпал из него животворную силу, зовущую к подвигу.

«Как-то они там? — подумал космонавт. — Мать будет плакать… Земфира уткнется в плечо, так и замрет. И никто не сомкнет глаз. Тамара! Она у меня молодец. Жена летчика. Этим сказано все…»

Автобус вышел на прямую. Герман увидел впереди на возвышенности ракету-носитель, окруженную фермами, и залюбовался ею. Подсвеченный упругими лучами солнца на фоне поголубевшего неба космический гигант казался живописной картиной, врезанной, словно в раму, в размер смотрового окна автобуса.

Несколько минут езды, и машина остановилась на бетонной площадке в какой-нибудь полусотне метров от ракеты.

— Пора, Герман Степанович, — положив руку на плечо летчику, сказал Карпов.

Герман Титов встал. Неизъяснимое чувство радости заполнило все его существо. От восторга и счастья ему захотелось крикнуть во всю силу: «Лечу, лечу!» Но он только плотнее сжал губы. И лишь по искрящимся глазам да нескрываемой улыбке можно было догадаться о настроении Космонавта-Два. Это радовало всех. Хорошее настроение — лучшее подтверждение готовности летчика к выполнению сложного задания.

Герман Титов взглянул на часы — 7 часов 10 минут — и вышел из автобуса… Увидев друзей, космонавтов, быстро, насколько позволял скафандр, пошел к ним:

— До встречи!

— Мягкой тебе посадки, Гера!

А через минуту уже вскинул к гермошлему руку в перчатке, докладывая:

— Товарищ председатель Государственной комиссии…

— Полет разрешаю.

Еще шаг, и Герман Титов оказывается в кругу других членов Государственной комиссии. В карих глазах Главного конструктора отцовская теплота. Сергей Павлович широко раскрыл объятия и принял в них космонавта:

— Успешного полета, Герман!

Мне хорошо видно волевое лицо Титова — нос с горбинкой, плотные губы и упрямый подбородок, чуть утонувший в нижней части гермошлема.

— Дорогие товарищи и друзья! — разносится голос космонавта, стоящего на площадке у лифта. — Мне выпала великая честь совершить новый полет в просторы Вселенной на советском космическом корабле.

Секунду Титов подбирает слова, чтобы точнее выразить свое состояние:

— Трудно выразить словами чувство радости и гордости, которые переполняют меня.

Космонавту хочется сказать о многом, но надо успеть о самом главном. И он говорит о любимой им Родине, открывшей новую эру освоения космоса, о великом подвиге своего друга Юрия Гагарина, первым проложившего дорогу в космос. Космонавт благодарит ученых, конструкторов, инженеров, техников, рабочих, всех, кто создал космический корабль «Восток-2», провел подготовку его к полету.

— Новый космический полет, который мне предстоит совершить, — говорит Герман Титов, — я посвящаю XXII съезду нашей родной Коммунистической партии.

Собравшиеся на старте аплодируют. Титов заметил, что Главный конструктор посматривает на часы, и, прервав аплодисменты, заканчивает:

— Я глубоко уверен в успехе полета. До скорой встречи, дорогие товарищи и друзья!

7 часов 12 минут. По открытой радиосвязи раздается команда:

— Приступить к посадке пилота.

Через несколько минут лифт доставил Титова к кораблю. С помощью инженера Е. А. Флорова и его коллеги он занял место в кабине корабля.