Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память

Где и побывал его боец, снайпер… (сейчас он уже выбрался на крышу, занял позицию для наблюдения: только что от него поступило сообщение); а тогда, в клинике, они говорили с Солодовниковым о нем.

Трокаль хотел представить и его: что он наблюдает в свою оптику, какое у него настроение… но почему-то это не удавалось. Как будто снайпер скрыт, находится «вне зоны приема» и отдален той самой «гранью», за которой он побывал.

Вообще, на операции он если и выезжает, то в самых экстренных случаях: в его служебные обязанности это не входит. Да и тогда, в горы, в спецкомандировку, его взяли только потому, что рассмотрели его рапорт об изобретении им какой-то сверхсистемы оптического наведения. Начальство решило: ну пусть покажет в деле, что он там изобрел. На сегодняшний же день вышло так, что большая часть бойцов задействована в охране одного из высоких лиц, совершающего поездку. И в это время, как это бывает обычно, – возникла ситуация с этой «базой», резидентами… На выезд пришлось доукомплектовать группу из резерва. Без снайпера они, конечно, не обойдутся.

Но между тем он казался майору несколько странным, как раз из-за того, что побывал неизвестно где.

Ты ведь будешь удивлен… сказал тогда майору Солодовников. Спросишь, правда ли снайпер, потерявшись на несколько дней и словно «выпав» из времени, встретил Зигфрида? И что этот Зигфрид – древний отшельник, который с тех пор скрывается в горах? Ведь если тогда, в отряде «Космонавты Гитлера», ему было лет тридцать, то сейчас за девяносто?! Не знаю, как это на самом деле… Но думаю, «возраст» для него не имеет значения. Ведь Зигфрид обладает Льдом Вечной Жизни. Скорее всего, много веков назад в вершину Старца врезался метеорит, некое небесное тело. Именно то, что и есть – «камень с Ориона». На вершине осталась какая-то его часть или осколок. Этот, условно говоря, «объект», своеобразный «конденсатор», накапливающий и генерирующий пространственно-временные изменения. Это может быть тем, что является «контактом с космическим информационным полем». Происходит «турбулентность» образов прошлого, принимающих зримое воплощение. Снайпер оказался в некой точке, в фокусе временных и пространственных аномалий. Для нас он – «бредит», а на самом деле он действительно видел этих немецких егерей; даже вел с ними бой. Так что реально испытал свою винтовку и прицел. Не всякий выдержит такие «провалы».

262 144

Слушай, ты такой маленький, да? А зачем столько берешь с собой? Ты шпион, что ли? – клекотал этот черный коршун.

Этот бандит… (террорист? моджахед? кто он?) – что-то нервно и беспокойно высматривал, то и дело выглядывая в окно. Бросал взгляд на свой мобильник, который не выпускал из рук, дожидаясь какого-то определенного времени или важного сообщения, которое должен получить. Возможно, это его наблюдательный пункт? И он кого-то здесь поджидает? Или вообще нельзя никому приближаться к этому дому? Может, это секретный объект, и они случайно забрели на него?

Прищуриваясь так, что глаза превращались в черные щелочки, он глубоко затягивался сигаретой, пряча ее внутрь ладони, будто прикрывая от ветра. Дым от сигареты удушающий, парализующий все в ней. Запах лекарств, хлорки. Мутный стеклянный куб с водой, куда она погружается, становится серой лупоглазой рыбкой. Испуганной, потерявшей цвет. Съеживающейся от его замороженного взгляда сквозь стекло… сквозь завесу белесого дыма… У нее онемели мышцы. Это, видимо, наркотик. И он – наркокурьер. Драгдиллер. Постоянно курит, стряхивает пепел в согнутую жестянку, где полно окурков.

Когда Надя пришла в себя, несколько минут назад, то никак не могла понять, где она, что происходит. В затылке плавилась свинцовая боль, стекала по спине, пропитывала позвоночник, и невозможно что-либо сообразить, не думая об этой боли.

Лестничная площадка…

Она сидела на стуле на лестничной площадке в этом проклятом доме. Они шли к нему, к этому дому, по дороге. Потом нарисовали букву. Потом что-то произошло…

У дома наворочена грязь, отвалы земли вывернуты бульдозером. Она пошла вперед, завернула за угол. Вдруг позади раздался резкий хлопок… нет, скрежещущий звук… Потом хлопок, возня, вскрик. В недоумении остановилась, обернулась и хотела вернуться, посмотреть, что там. Но из-за угла вылетел черный ветер… коршун! Сшиб и закрутил ее! Вспышка!

Словно в голове лопнула перекалившаяся лампа. Со звоном осыпались, разлетелись стеклянные скорлупки, в которых отразились небо, дорога, деревья.

И теперь он захватил их в заложники?

Полуприсел на подоконник напротив нее. На полу стоит пластиковая бутылка воды, коньяк, опустошенный наполовину. На подоконник выброшены их с Калинником мобильники, баллончики, фотокамера, мотки проводов, дистанционные пульты… Все это из карманов, из рюкзака с Че Геварой, что вывернут, брошен здесь же.

– Зачем знак нарисовал? Зачем нарисовал знак подземного? Кто тебя научил это нарисовать?

Кажется, он спрашивает одно и то же уже в двести шестьдесят две тысячи сто сорок четвертый раз! Какой-то знак! Что за бред он несет!?